Крымскому Джокеру посвящается
Начало ноября в Крыму выдалось на удивление теплым. Несмотря на пожелтевшие листья, в море можно было даже вдоволь купаться.
К ночи, правда, похолодало, но меня это мало заботило. Наоборот, я еще сильней оголила свою великолепную грудь.
Когда его красивый «Порш» с откидным верхом проехал мимо меня, я изобразила скучающий вид.
«Порш» остановился у ночного клуба «Кокос», но потом дал задний ход.
– Привет, милашка! Составишь компанию?
– Отлично, – подумала я, – мои прекрасные сиськи как всегда сработали наповал.
Он не улыбался. Благородное лицо интеллектуала, писателя и убийцы. Просто красавчик, и ростом не сплоховал. Он то был мне и нужен.
Я, не дожидаясь повторного приглашения, села с ним рядом. Машина рванула вперед.
– Ты ведь Джокер, известная в Крыму личность, так? – спросила я наивным тоном тихой овечки, – меня зовут…
– Запомни, красотка, – холодно отчеканил он мне, – разговорами, сексом и прокурорским надзором распоряжаюсь здесь я. И обнял меня правой рукой.
Мы заехали в Курортный парк. Машина остановилась. Его сильные руки бесцеремонно стали мять мое тело.
– Не торопись, Джокер.
– Что ты лепишь, малышка? – отпрянув, спросил он хмуро и подозрительно.
– Слышала – ты считаешь, что секс существует не для любви и взаимной радости двух существ, и даже не для продолжения рода.
Он мгновенно, будто из воздуха, выхватил свой знаменитый кольт со спиленной мушкой.
Мои ноги рефлекторно поджались. И только большим усилием воли я вернула им прежний вид – женских, красивых и длинных.
Смотря мне в глаза, он приставил ствол к моей ласточке и нажал несколько раз на спуск.
Моя потрясающей красоты фигура, а точнее низ живота и грудь превратились в кровавое месиво.
Джокер вытер ствол белоснежным платком, а затем перевалил мое тело за борт машины.
– Теперь ты просто труп красивой шлюхи с порванной юбкой, – сплюнув, сказал он напоследок.
Следующей ночью я встретила его в баре. На мне было шикарное вечернее платье из тонкой серебристо-зеленоватой кожи. Моя грудь, чуть прикрытая низким вырезом платья, выглядела очень эффектно.
Когда он присел рядом у стойки, я повернулась к нему.
– Привет, Джокер, – сказала я со всей присущей мне нежностью, стараясь не травмировать его ранимую психику.
Он отшатнулся и побледнел. Шок все равно оказался сильным.
– У тебя есть близняшка-сестра? – спросил он спустя время, облизывая пересохшие губы.
– Есть и что? – ответила я, пожимая плечами, отчего красавицы-боеголовки в моем декольте игриво заколыхались.
– Не хочешь взглянуть на мою машину?
В этот раз мы поехали к Гидрогеологической станции. У лесополосы на краю небольшого живописного обрыва он остановил "Порш".
Джокер ударил меня по лицу так неожиданно, что я потеряла контроль. И моя голова на мгновение приняла свой истинный вид.
Этого хватило, чтобы Джокер выскочил из машины и бросился прочь.
Но он не знал, что от меня невозможно удрать. Выждав полчаса, я вошла в его дом.
Джокер сидел на полу с опустошенной наполовину бутылкой бурбона в левой руке.
В правой руке был кольт, который издал сухой резкий звук.
Пуля попала точно в мой левый глаз, заодно разворотив мне затылок. Я подмигнула ему правым глазом и вырвала у него бутылку бурбона.
Сделав пару глотков и восстановившись, я спокойно сказала:
– Слушай сюда, Джокер. Нам не нравится твое отношение к женщинам. Нам не интересно почему с твоей психикой это случилось: мутные гены, трудное детство или ущербное общество, тебя окружавшее. Просто мы тебя любим и желаем, чтобы ты изменился.
– Поэтому, сделай со мной то, что ты всегда делаешь с девушками, после того как их убиваешь.
Его обезумевшие глаза налились кровью, он вновь поднял свой кольт и, стреляя в разные части моего тела, опустошил весь барабан.
Раны я залечила почти моментально, но мое шикарное вечернее платье было безнадежно испорчено.
Джокер на полу тихо постанывал.
– Так вот, – продолжила я, – насчет любви…
Он проворно метнулся к двери. Допустить, чтобы он дважды сбежал в эту ночь, я не могла. Не мешкая, я выпустила пару своих рук ему вслед и притянула к себе.
И только после этого сообразила, что второпях использовала конечности не в виде человеческих рук, а как свои мохнатые ногощупальца.
Звуки, которые он стал издавать, вызвали у меня некую оторопь. Я отпустила его и стала восстанавливать свой безупречный женственный облик, но из-за спешки перепутала и превратила в женский половой орган свой, ранее упакованный в человеческой голове. Получилось, видимо, только хуже. С досады я решила вынуть кота из мешка, то есть предстать перед ним в своем истинном виде.
Джокер, увидев меня, жалобно зарыдал. Однако, мне было больно смотреть на его страдания, и я стала ласково гладить его.
Снова и снова объясняя, что я обычная репаративная паук-каракатица, что я просто выполняю задание штаба Феминистской Галактической Метрополии.
Снова и снова продолжая говорить ему о том, что я очень люблю его.
Но он почему-то продолжал рыдать взахлеб как ребенок.
Я гладила его очень нежно. А он все рыдал и рыдал, роняя слезы на мои ядовитые жвалы.
***
Сказка-быль недетская
Царь еще раз повертел в руках беременную лягушку.
– Ну скажи мне, олух, как? – он отбросил жабу на пуфик к коту. Тот моментально сдриснул под лавку и забился в мешок.
– Как?! Как у тебя это случилось?!
– Оно само собой, как-то, – понурившись и шмыгая носом, ответил царевич.
– Само собой оно у Мальчика-с-пальчика могло быть, – заорал царь, ерзая на троне, – или у Карлика Носа, или у Маленького Принца! Или у хоббита-недорослика!
– А у тебя здорового лба как статься могло? – отдышавшись, он сплюнул и взял чарку. Мигом подлетевший виночерпий наполнил ее медовухой, настоянной на отборных мухоморах и рыжиках.
Царевич еще сильнее зашмыгал носом.
Василиса Премудрая отложила в сторону перо, коим сочиняла конкурсную новогоднюю сказку, и оборотившись к царю, с укоризной сказала:
– Ты бы, батюшка, язык свой укоротил. Видишь, наш младшенький не в себе до сих пор.
– Иди сюда, Ванечка, я тебе носик вытру, – продолжила Василиса.
– Иди, дурачок, иди к маменьке, – пробурчал царь.
Иван-царевич, малость помявшись, подошел к матери.
– Ты вот скажи, свет очей моих, – опять обратилась к царю Василиса.
– Зачем всех сыновей разогнал? Старшего отправил – иди туда, не знаю куда. Среднего – принеси то, не знаю что. Что ж ты за изверг такой становишься, когда медовухи своей перепьешь? Сгинули поди наши кровинушки, – застонала царица горестно.
– Чет они сгинули? Шарятся поди теперь по тьмутараканьским борделям. Ничего им не станется, вот карантины отменют, и вернутся домой наши соколы, – насупился царь.
– Хорошо хоть Иванушку послал куда Макар телят не гонял, – не внимая царю, продолжала горевать Василиса Премудрая. – Хоть Черное болото и гиблое место, но нашенское. Слава богу живехонький домой возвратился.
