– Здравствуйте, Сергей Игнатьевич!
Сергей Игнатьевич Лесков покосился на горбоносого парня, холодно кивнул и нажал на зеленую кнопку. Лифт с тихим гулом двинулся вверх. Лесков переложил портфель из правой руки в левую и похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Сигарет нигде не было.
– Вот черт, – тихо проговорил Сергей Игнатьевич.
За спиной у Сергея Игнатьевича раздался шорох. Лесков обернулся. Горбоносый, ухмыляясь, смотрел на спину Лескова.
– Чего уставился? – сердито спросил его Сергей Игнатьевич. – У меня что, на спине телевизор?
– Да нет. Просто пятно от известки, – ничуть не смутившись, ответил парень. – Наверно, прислонились к чему-нибудь.
Лесков прищурился. Лицо монтера было ему незнакомо, и от этого настроение у Лескова окончательно испортилось. С полгода назад Сергей Игнатьевич стал замечать первые признаки надвигающегося склероза. До провалов в памяти пока не доходило, однако Сергей Игнатьевич часто не мог вспомнить имя стоящего перед ним человека, хотя оно буквально вертелось у него на языке. То же и с лицами: иногда Лесков глядел на знакомого человека и никак не мог вспомнить – где он его видел. А в последние дни симптоматика надвигающейся болезни стала проявляться еще сильнее: Сергей Игнатьевич не сразу вспоминал не только имя, но даже лицо говорящего с ним человека. Вот как сейчас.
Сергей Игнатьевич вздохнул. Все-таки шестьдесят пять лет – возраст почтенный, и жаловаться тут не на что. Никому еще не удавалось проработать сорок лет на такой нервной работе и сохранить здоровье. «Самый старый работник Кремлевского дворца съездов» – так Лескова назвали в одной газете, с журналистом которой он беседовал два месяца назад. Забавный был парень, веселый, насмешливый, все потешался над привычкой Лескова зачесывать прядью лысину. Как же его звали, этого журналиста?.. Лесков задумался, но вспомнить не смог. «Ну вот, опять, – совсем упав духом, подумал он. – Чертов склероз!»
Газетная вырезка с этой статьей лежала у Лескова в кабинете. Там, в частности, было написано следующее:
«Сергей Игнатьевич Лесков, бессменный комендант Кремлевского дворца съездов, работает здесь практически со дня постройки здания. Без преувеличения можно сказать, что он знает все входы и выходы, все лазы и вентиляционные люки, все коммуникационные отделы этого грандиозного сооружения. Сам Сергей Игнатьевич говорит, что все архитектурные схемы и планы Кремлевского дворца достались ему в наследство от главного архитектора этого здания – академика Посохина. Со своей стороны заметим, что схемы эти воистину попали в надежные руки!»
Имя журналиста вертелось на языке, но припомнить его не было никакой возможности. «Скоро свое собственное имя вспомнить не смогу», – со злой иронией подумал Лесков. И тут молодой горбоносый монтер улыбнулся ему и произнес с обезоруживающей непринужденностью:
– Известка – не краска, Сергей Игнатьевич. Повернитесь-ка, я вытру. Да повернитесь, не робейте!
– А чего бы это мне перед тобой робеть? Ты что, дантист? – Лесков повернулся к молодому человеку спиной и недовольно добавил: – Только аккуратней. Спину мне не сломай.
Дальнейшие события показали, что волновался Сергей Игнатьевич не зря. Горбоносый монтер, вместо того чтобы заняться спиной Лескова, выхватил из кармана тяжелый разводной ключ и дважды ударил им Сергея Игнатьевича по голове.
Ноги коменданта подкосились, и он тяжело рухнул на пол лифта.
Горбоносый нагнулся и приложил палец к шее Лескова. Затем удовлетворенно кивнул, достал из кармана платок, тщательно протер им ручку разводного ключа и бросил его на пол, рядом с трупом. Лифт остановился. Убийца поднял с пола потрепанный портфель Сергея Игнатьевича, сунул его под мышку и вышел из лифта, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию.
Заведующий лабораторией «Мосводоканала» Олег Иванович Фомин был мужчиной видным. Он принадлежал к числу тех людей, которым возраст идет не во вред, а на пользу. В молодости Олег Иванович был круглолиц и вялогуб, но после сорока черты его лица обострились, губы, обведенные жесткой полоской седоватых усов, приобрели более мужественный вид, а над переносицей прорезалась глубокая поперечная морщина, придававшая лицу Олега Ивановича оттенок мужественной сдержанности.
Сотрудницы «Мосводоканала», прежде почти не обращавшие на Фомина внимания, вдруг решили, что он «весьма и весьма импозантен»; особенно после того, как узнали, что Олег Иванович развелся с женой и отсудил себе квартиру и машину. Они стали оказывать Фомину знаки внимания, и Олег Иванович, будучи человеком неглупым, быстро сориентировался в новой для себя ситуации. Со временем в среде одиноких сорокалетних дам он приобрел репутацию плейбоя и старался по мере сил поддерживать ее.
Вот и сейчас, сидя в ресторане «Яр» за банкетным столом, он пытался завоевать расположение новой сотрудницы лаборатории – Виктории Андреевны Болдиной, тридцатипятилетней блондинки с капризными губками и насмешливыми карими глазами. Несмотря на то что банкет длился всего двадцать минут, Олег Иванович был уже навеселе. Виктория Андреевна заметила это и спросила ехидно:
– А вы, я вижу, уже приняли по дороге сюда?
– Пару рюмок, солнце мое, всего пару рюмок! – добродушно улыбнулся ей Олег Иванович. – Согласитесь – повод нешуточный. Как-никак, нашему водоканалу двести лет! Больше, чем иному городу.
– А вы, наверное, работаете здесь со дня основания водоканала? – съязвила Виктория Андреевна.
– Хорошая шутка, – ощерился Фомин. – Нет, милочка, я не так стар. Если хотите знать, мне всего сорок семь. Я даже в отцы вам не гожусь.
– Не годитесь, – согласилась Виктория Андреевна. – Но это еще не значит, что вы годитесь мне в любовники.
Олег Иванович расценил эту фразу как вызов и ринулся в бой.
– Это как посмотреть, – произнес он глухим, рокочущим голосом. – В делах любовных я дам фору любому двадцатилетнему. У меня много сил и много опыта. Согласитесь, это счастливое сочетание. – Глаза Фомина заблестели мягким, маслянистым блеском. Он слегка понизил голос и добавил: – Хотите проверить?
Виктория Андреевна удивленно на него посмотрела.
– А вы, оказывается, наглец, – тихо сказала она.
– Может быть, – пророкотал Фомин голосом профессионального соблазнителя. – Но прежде всего я человек, который всегда добивается своего.
– Вот и добивайтесь «своего». – Виктория Андреевна усмехнулась. – А я не ваша и никогда таковой не стану. Понятно?
Олег Иванович засмеялся:
– Ох, Вика! Ей-богу, ваша неприступность делает вам честь! Ладно, не будем ссориться. Давайте-ка лучше выпьем за дружбу и взаимопонимание! Минуточку внимания, господа! – Фомин повысил голос и постучал вилкой по фужеру. – Прошу внимания!
