Тридцать лет Наум был женат на Марии.
Эти тридцать лет были долгими, словно они провели их в автомобильной пробке или в почтовых очередях.
После их свадьбы не было и дня, чтобы Мария хотя бы раз не устроила скандал и не обиделась на мужа.
Наум думал: «Ведь прожили мы как-то полжизни вместе, воспитали детей. Значит, не всё так плохо».
В Науме было сто килограммов веса. Он мог один перенести нераспиленное четырёхметровое бревно. Но руки на Марию он никогда не поднимал.
«Наум Жданов не здоров», – говорили про него многочисленные родственники. – «Потому что здоровый человек не вытерпел бы так долго».
– У тебя в мозге, Наум, вероятно, есть незначительное нарушение. – С важным видом говорил ему друг, психиатр со стажем, за кружкой пива. – С виду ты очень миролюбивый разумный человек. Но то, что ты терпишь каждый день в своём доме, выше человеческих сил. Вот тебе медицинский факт: на свете встречаются люди, у которых не работают в мозге зоны гнева, и ты один из таких уникумов. Ты не способен как следует разозлиться, Наум. Может быть, в коре лобных долей у тебя дыра? Давай сделаем снимок на томографе?
– Это у тебя дыра вместо рта. Сейчас пиво польётся. Не будем мы делать никакой снимок, – отвечал Наум.
– А лбом ты в детстве не стукался?
– Не стукался, в отличие от некоторых.
– Что же с тобой не так…
– Всё так. Просто у меня есть отдушина.
Друг-психиатр только примерно знал, о какой «отдушине» говорит Наум, но разве может садоводство помочь браку?
Рассказывали, что Жданов любит уезжать далеко за город и «копаться в земле».
Никто не вдавался в подробности, что значит это «копаться в земле».
Наум Жданов хорошо зарабатывал, у него был лесопильный завод под Новгородом. Позднее он открыл несколько магазинов по продаже садовых и парковых деревьев. Может быть, там, на работе, он «копается в земле»?
Мария была домохозяйкой. Она почти никуда не выбиралась, пока занималась детьми. Когда дети стали старше и разъехались по миру, Мария по привычке проводила большую часть времени дома.
Причин на обиду у неё находилось много:
Наум задержался к ужину в пробке;
Наум не убрал за собой посуду;
Наум засмеялся, когда ей было грустно;
Наум громко говорил на людях;
Наум всю ночь храпел;
Наум сказал не то;
Наум сказал не так;
Наум слишком долго чинил машину;
Наум говорил с ней только о своих делах;
Наум много молчал;
Наум никуда её не возит;
Наум решил увезти её из дома тогда, когда она хотела отдохнуть.
Однажды она сумела обидеться на мужа в его день рождения. В другой раз, когда он уезжал на неделю в командировку. И ещё, был случай, когда он встречал её из роддома и впопыхах забыл купить цветы.
Мария могла обижаться день, неделю или месяц. Иногда она с удивлением обнаруживала, что обижается целый год.
В квартире Ждановых были специально отведённые места, куда Мария уходила дуться после скандала: летом на балкон, зимой в бывшую детскую.
Конечно, Жданов не всегда был таким терпеливым. Первые десять лет он огрызался в ответ и даже один раз хлопнул дверью и вышел на улицу.
На следующий день, после его показательного ухода, он вернулся домой весело посвистывая.
«К кому это он ходил?» – Мария вывернула карманы его пальто, надеясь найти какие-нибудь улики. На пол выпал свёрнутый пакет с документами. Жена изучила бумаги и обнаружила, что Наум купил огромный участок земли за городом, даже не посоветовавшись с ней.
Она бы спросила у него – для чего? Но не могла, потому что обиженные, обычно, не разговаривают с теми, на кого обиделись.
С тех пор Жданов стал спокойнее реагировать на скандалы. Он часто уезжал после ссор, и возвращался обратно в приподнятом настроение.
Мария не понимала, куда он ездит, и подозревала мужа в измене. Он только отшучивался в ответ и говорил что-то невнятное про свою «отдушину». Жена обижалась и уходила в детскую или на балкон.
Приближался юбилей их жемчужной свадьбы. Мария попросила мужа заказать для гостей рыбу. Он позвонил в ресторан и ему объяснили, что, к сожалению, им не удастся приготовить рыбу, потому что поставка морепродуктов временно отменена, зато смогут подать очень вкусное мясо. Жданову пришлось согласиться.
Весь праздничный вечер Мария не разговаривала с Наумом и улыбалась гостям.
Рано утром он разбудил её и сказал:
– Вставай, нам пора ехать.
Она сквозь сон попыталась вспомнить, на что обижается на него сегодня, но не смогла.
– Куда?
– Узнаешь. Сюрприз на свадьбу.
– Я хочу отдохнуть.
– Отдохнёшь в пути, мы не работать едем.
Она с трудом поднялась с кровати. Потянула носом. Завтрак был уже на столе.
Мария неторопливо съела яичницу, выпила кофе с вафлями и оделась. Всё это время Наум дожидался её в машине.
Они выехали из города.
По летнему небу скользили облака. Смешанный лес сменился лугами и пашнями.
Супруги молчали, словно за тридцать лет сказали друг другу всё, что знали.
Машина свернула на просёлочную дорогу и запрыгала на ухабах.
Местность пошла холмистая. Марию замутило.
– Ещё долго?
– Нет, не долго, – странным голосом ответил Наум.
Автомобиль заревел и заехал на последний холм, самый высокий.
Муж заглушил мотор, вышел из машины, хлопнув дверцей. Мария посидела немного, подождала объяснений и, не дождавшись, вышла следом.
С холма открывался вид на широкую равнину, простирающуюся до горизонта.
Мария скрестила руки на груди и зевнула:
– Ну и зачем ты меня сюда притащил?
Он молчал, как истукан с острова Пасхи, затем поднял руку и указал вдаль.
– Видишь тот флажок на шесте?
Мария сощурила глаза и с трудом разглядела на горизонте кусочек ткани, трепыхающийся на ветру.
– Вижу. И что?
– Там кончаются наши владения.
– Допустим. А можно узнать, что ты собираешься делать со всей этой землёй?
Он впервые за всю дорогу от дома посмотрел на неё.
– Я не собираюсь. Я уже сделал.
Мария тяжело вздохнула.
Наум кашлянул в кулак:
– Посмотри внимательнее. Что ты видишь?
Она видела два гигантских поля, разделённые полосой. Одно до горизонта было густо засажено плодовыми деревьями. На другом поле чернела распаханная земля, на нём росло всего с десяток яблонь.
– Это твоя «отдушина»? – спросила она.
Он кивнул и сказал, покрутив пальцами обручальное кольцо:
– Тридцать лет назад я дал клятву быть с тобой, несмотря ни на что. Я был верен тебе, хотя ты и подозревала меня в измене. Заботился о тебе, когда ты болела. Растил вместе с тобой детей. Но, знаешь, в той клятве ни слова не было сказано про обиду. А я, хоть убей, не был к этому готов.
Марии показалось, что он сейчас снимет кольцо и бросит его прочь. Но он перестал терзать безымянный палец и указал на поле с десятью деревьями.
