Я как облако в миг равнодушного таянья,
Я храню еще отблеск последних лучей,
Но во мне уже нет ни надежд, ни раскаянья,
Ни тревоги земной, только холод отчаянья,
Тишь сознанья, что мне не сверкнуть горячей.
Я громами смеялся во мгле отдаления,
Я вкруг молнии пел перекличкой громов,
Я земных научил красоте исступления,
Свежей влагой поил и пески и растения,
Я был чудом для душных немых теремов.
Есть безгласность и тишь у преддверия Вечности,
Есть слова, что живут, но без речи, не тут.
Есть полет облаков, переливы их млечности,
Есть минутный восторг, есть покой Бесконечности,
И красивы цветы, что весною цветут.
Далеко, далеко, над высокими кручами,
Ходит ветер, туман собирая кругом.
Мир упьется созвучьями, снова – могучими,
Ходит ветер, и весело грезит он тучами.
Я над ветром. Один. Я забыл обо всем.
К. Бальмонт. Я как облако
Я сел в поезд, который должен был увезти меня домой, к моей семье. Было лето. Самое что ни на есть знойное лето, когда в воздухе висит жар и кажется, что нечем дышать. Меня не было дома два дня. Это была скучная, заурядная поездка на удаленные объекты нашей компании. Обычная и на самом деле никому не нужная командировка, в которой сгорели еще два дня моей жизни.
Я смотрел в окно и думал об одном-единственном: «Зачем?»
Зачем я еду? Зачем мне эта работа? Зачем я сегодня встал в шесть утра? Зачем принял душ? Зачем почистил зубы? И зачем, наконец, я задаю себе все эти вопросы? Я был погружен в себя, вспоминая свою уже достаточно долгую (к тому моменту мне исполнилось тридцать девять) жизнь. Пытался вспомнить какие-то события, значимые для меня. Они то представлялись в мельчайших деталях, то размывались, как краски на листе бумаги, на который попала вода. Наверное, так бывает с каждым. А когда выходишь из такого состояния, кажется вдруг, что ты только что просмотрел свою жизнь (точнее ее отрывки) в быстрой перемотке. И как-то не по себе становится от всего увиденного. Как-то пусто… Что-то ты как будто пропустил. «Невыносимая легкость бытия», – как сказал один известный писатель; безнадежная пустота.
Поток моих мыслей прервался звуком открывающихся дверей купе. Первая мысль, которая посетила меня тогда: «О, нет!» Я так любил ездить один, так надеялся в этот раз спокойно проехать пять часов без каких-либо собеседников. Просто ненавижу все эти разговоры на общие темы, когда тебе абсолютно неинтересно, но надо поддерживать видимость беседы хотя бы из вежливости. Кому надо? А ведь многие в таких «беседах» проводят едва ли не треть своей жизни. Мурашки пробежали по коже, когда представил, что сейчас опять придется надевать маску и прикидываться добродушным и приветливым попутчиком. Знаете, иногда эту маску так крепко натянешь на лицо, что потом сводит все мышцы, и начинается головная боль. Может, это только у меня бывает… Мама говорила мне, что я удивительный лицемер, что могу улыбаться человеку, когда на дух его не переношу. А кто не лицемер? Это все воспитание. Маленькие дети искренние. Если им кто-то не нравится, они ни за что не будут ему улыбаться. Но мы, взрослые, прививаем им правила этого проклятого хорошего тона, что со всеми нужно быть вежливыми. А потом вот получаем толпу лицемеров.
Я уже приготовил свою маску любезности и уже почти надел ее. Но моим попутчиком стал совсем не тот человек, которого я приготовился увидеть. Я ожидал женщину лет пятидесяти, которая со слезами радости на глазах будет рассказывать мне о только что родившемся внуке и о том, какую она ему связала кофточку или какой сшила пледик. И, может быть, даже будет показывать. А мне придется умиляться и улыбаться. Или это мог быть мужчина за семьдесят, который бы начал рассказ со слов: «Сынок, а вот в наше время…»
Но все мои ожидания не оправдались. В купе зашел молодой симпатичный (как я могу судить со своей мужской точки зрения) парень. Я даже сначала не смог разобрать его внешность и того, во что он был одет. Только уловил первое впечатление от его появления. Когда ранней весной открываешь окно, и в дом врывается свежий ветер, которым хочется дышать ежесекундно, который хочется пить. Этот ветер как будто сулит обновление, дарит надежду на исполнение мечты. Это больше, чем просто поток воздуха. Как в диснеевских мультиках, когда добрая волшебница махнет палочкой, и появляется россыпь блестяшек, следующих за этой палочкой. И эти блестяшки готовы подхватить тебя и отнести в страну, где ты, наконец, найдешь свое счастье. Вот примерно такое ощущение возникает от весеннего ветерка, и такое ощущение возникло от человека, который вошел в мое купе.
Из вещей у него был только рюкзак за плечами. Он поздоровался и совершенно естественно, без какого-либо напряжения сел на диван. Так садятся, когда приходят домой, когда тебя никто не видит и когда можно не думать о позе, которую ты займешь.
Он достал из рюкзака бутылку воды и большими глотками выпил почти половину. А потом произнес такое: «А-а-ах». Когда утолишь жажду, всегда хочется издать такой звук. Но обычно в обществе мало кто себе такое позволяет. А он позволил. Он как будто не стеснялся показать, что вода принесла ему настоящее удовольствие. Это было как-то странно. Но в глубине души я позавидовал ему. Он может себе такое позволить. А я нет. Если я даже этого не могу себе позволить, то как я вообще могу быть счастлив?
Он не торопился начинать разговор, как это делает большинство попутчиков. Он смотрел в окно. Поезд, наконец, отправился. Мы выехали за пределы города. Только тогда он спросил:
– Далеко едете?
– Домой, – односложно ответил я. И сам удивился, сколько обреченности было в одном этом слове. Как все-таки много сокровенного может выдать интонация. Хорошо, что большинство людей не слышат разницу интонаций и не могут увидеть чувств, которые прячутся за слегка измененным темпом речи или слишком растянутыми гласными. Здесь без интуиции не обойтись. Но мой собеседник, похоже, все понял. Он опустил глаза, будто в знак сочувствия мне. Может, мне только показалось. Он молчал минут пять, затем начал говорить.
– Я фотограф, по работе приходится много ездить, выполняю разные заказы. И как-то мне довелось фотографировать персики для очередной рекламы натуральных соков. Знаете ли, снимать неодушевленные предметы нелегко. Ты же не скажешь им: «Покажи мне свою чувственность, так, еще… И так далее». Приходится самому находить то живое, что в них есть. И после целого дня, проведенного с персиками, я вдруг понял: люди – те же персики. Некоторые пахнут отменно, так зазывающе, прямо как некоторые особо привлекательные женщины. Другие отлично сложены, у них прекрасные ровные упругие формы с красно-желтыми переливами. Такие персики пользуются самой большой популярностью. Но как раз они и приносят больше всего разочарований. Попробуешь на вкус – трава.
