– Хочешь посмотреть всех мужчин? – спросила хозяйка публичного дома, высокая и ослепительно рыжая мадам Пим-глоу.
В ответ я часто-часто заморгала, мечтая провалиться сквозь землю.
Два дня в чужом теле. Два дня в незнакомом мире. На новой должности. И какой? Смотрительницы борделя!
– Да, конечно, госпожа, – я опустила голову, пытаясь скрыть смятение во взгляде. Меня еще только вводили в курс дел, а мне уже хотелось сбежать в темную ночь без оглядки. Безумие. Какой-то бредовый сон.
То, что я мельком увидела за эти два дня, заставило мое сердце мучительно сжаться от жалости. И от гнева! От возмущения!
Сколько сильных, красивых, удивительных мужчин, а их здесь ломали, использовали, превращали в постельных рабов! Как так можно? Какие в этом мире царят законы, раз позволяют творить такое?
– Пойдем, милочка, ступай за мной. По дороге я немного расскажу о твоих обязанностях.
И мы пошли. По узким коридорам вдоль стен, обитых алым бархатом, по крутым лестницам с резными перилами и скрипящими на каждом шагу ступеньками.
Мы поднимались, и мадам Пим-глоу рассказывала:
– Не смотри, что с нашими курто так обращаются.
Курто. Насколько я успела понять, в Имании так называли людей, торгующих своим телом.
– Все эти мужчины отбросы общества.
Отбросы? Отбросы общества?
От изумления и гнева я аж остановилась, не в силах справиться с чувствами. Благо, хозяйка борделя шла впереди и не заметила моей заминки.
– Да, отбросы, – кивнула мадам Пим-глоу сама себе.
Я не верила. Да на лице каждого пленника «Шипов» читалась порода. Укажи на любого мужчину в «Гостиной встреч» – и у него будет гордая, если не царственная осанка, манеры аристократа и непокорность во взгляде.
«Я рожден не для этого», – вот что я видела в глазах местных курто, даже послушных, смирившихся с пленом.
От бунта их удерживали только магические ошейники и татуировки заклинаний, выбитые на запястьях. Было ясно как божий день, что в публичный дом эти благородные господа попали не по собственной воле. Так как же они здесь оказались?
– Поверь, они заслужили свою участь, – продолжала мадам Пим-глоу, не замечая моего волнения. – Им даже повезло, что они попали сюда, а не в… – она взмахнула рукой и резко перескочила на другую тему: – Ты должна будешь следить за ними, Дис.
Дис. Никак не привыкну к этому имени. И к этой легкости во всем теле: мое родное было килограммов на двадцать тяжелее. По ощущениям, попав в другой мир, я скинула не только десять сантиметров в талии, но и столько же прожитых лет. Помолодела, похорошела. Каждое утро из зеркала на меня смотрела хорошенькая шатенка с идеальной кожей и без единой морщинки. Мне бы радоваться, тем более на родине я не оставила ничего, дорогого сердцу, да только… Смотрительница борделя! Неужели судьба не могла подкинуть мне работу поприличнее!
– …принимать оплату от клиенток, – тем временем перечисляла владелица «Шипов», загибая пальцы, – осматривать товар после использования. Сама понимаешь, если мальчиков повредят, то должны будут за это заплатить. Отправлять курто на медицинские осмотры согласно графику. Раз в неделю! У нас серьезное заведение. Следить за поставками продуктов, поварами. Некоторые подворовывают! Руководить слугами, официантами и другим персоналом. В мое отсутствие ты здесь главная. Укрощать непокорных новеньких.
Что?
От неожиданности я чуть не запуталась в длинной юбке. К фасону местной одежды привыкнуть тоже оказалось непросто: неудобный кринолин, корсет-я-тебя-задушу и панталоны-парашюты вместо нормального нижнего белья. Вот и сейчас громоздкий наряд сыграл со мной злую шутку. Наступив на подол платья, я споткнулась и больно подвернула лодыжку.
– Укрощать… новеньких?
– Ну да, – пожала плечами мадам Пим-глоу, а затем прищурилась с подозрением: – Если верить твоим рекомендательным письмам, ты уже занималась этим в женском доме терпимости в Охре. У вас там, насколько я знаю, мужских борделей нет, но принцип тот же. – Она свела брови к переносице, еще сильнее нахмурившись. – Ты же не обманула меня, девочка? Не подделала почерк Беатрис? Твое рекомендательное письмо не фальшивка?
Испуганная, я усиленно замотала головой. Как бы мне ни хотелось сбежать из этого гнезда разврата, податься без денег в чужом незнакомом мире было некуда.
– Вот и славненько, – мадам Пим-глоу тряхнула высокой пышной прической. Ее круглое рябое лицо, похожее на огромную веснушку, расплылось в улыбке. – В «Шипах» мне нужна профессионалка. Здесь попадаются очень непростые экземпляры. Например, вчера привезли совершенно буйного, неуправляемого типа. Я бы отказалась, да уж больно хорош. Укротить его – отбоя от клиенток не будет. Золото рекой польется. Но пока…
Из ее груди, приподнятой корсетом, вырвался тяжелый вздох. Вся печаль вселенной слышалась в этом вздохе.
– Товар злой, агрессивный, кидается на охранников. Да еще маг, – она понизила голос до шепота. – Хорошо, что привезли его к нам сразу в ошейнике-блокаторе, иначе…
От слов мадам Пим-глоу в горле пересохло и засосало под ложечкой. Не хочет же она меня… к нему… как к тигру в клетку?
Я ведь не укротительница бешеных зверей!
– Словом, красавец невозможный, да пускать к нему клиенток пока нельзя. Пойдем, Дис, посмотришь на новенького. Видела когда-нибудь настоящих эльфов?
Она поманила меня за собой пальцем с красным маникюром.
– Говорят, дракона приручить сложно. Ничего подобного! Древний народ самый свирепый. Видела бы ты этого строптивца! Синие глазищи горят, ноздри раздуваются, на губах оскал. Жуть.
Да уж, жуть. Такая, что от каждого нового слова мадам ноги дрожат и колени подгибаются.
– Идем, идем. – Она засмеялась, заметив мою реакцию. – Смелее. Тебе предстоит превратить это дикое чудовище в милого и послушного зайку.
Мне? Ой мамочки. Вот я влипла!
* * *
Лязг и грохот я услышала, еще находясь перед закрытой дверью. Звуки из комнаты доносились пугающие, словно кто-то снова и снова с тупым упорством бросался всем телом в металлическую стену.
– Беснуется, – сказала мадам Пим-глоу с нотками страха и восхищения в голосе.
Открывать дверь, тем более заходить внутрь расхотелось категорически.
Взволнованная, я сделала глубокий вдох, и жесткие вставки корсета болезненно впились в ребра.
– Пытались его успокоить, да без толку. Ну ладно, милочка, пошли знакомиться, – и сухая рука, вся в золотых кольцах с камнями, опустилась на дверную ручку.
В комнате было холодно и царил полумрак. На дворе стояла поздняя осень, а помещение, где держали новенького, не отапливалось. Открытая кожа – шея, ладони, зона декольте – сразу же покрылась мурашками.
С опаской я переступила порог – и подскочила на месте, едва не заверещав: впереди, в темноте, оглушительно громыхнуло.
