Лучи майского солнца бесцеремонно врывались в душную аудиторию, рисуя квадраты окон на полу и отражаясь солнечными зайчиками от стёкол очков преподавателя и студентов. Тихие волны шёпота перекатывалась от передних рядов к задним, от входа в аудиторию до её противоположного края; лениво скользили ручки по тетрадкам тех немногих, у кого ещё осталось под конец учебного года немного энтузиазма учиться. Переключались слайды презентации, и историчка, лениво обмахиваясь веером, монотонно рассказывала о политике СССР в 60-е годы.
Вика сидела, положив голову на плечо Вероники, и рассеянно рисовала ромашки на листочке, вырванном из тетрадки по гистологии. Справа одногруппники, захлебываясь подавляемым смехом, изучали на сайте знакомств профиль молоденькой преподавательницы латинского, так удачно попавшийся им несколько минут назад.
– А это у тебя что за слово? – Вероника подвинула к Вике тетрадку по английскому, с которой она вот уже полчаса старательно списывала домашку.
– Pancreas, – соскользнув с плеча подруги на парту, Вика прикрыла глаза и зевнула, вытянув руки вперёд. Бесконечная лекция по истории вгоняла в сон и наводила тоску, а по-летнему тёплое утро манило на улицу щебетом птиц и весёлыми криками студентов, бегающих вокруг корпуса на паре по физкультуре. Режим каникул, выработанный за одиннадцать лет обучения в школе, давал о себе знать острым приступом лени и желанием как можно больше времени проводить на улице.
А впереди был ещё целый месяц учёбы, лекций, семинаров, зачётов, экзаменов и практики. Пока в школах вовсю готовились к последним звонкам, университеты продолжали существовать в своём привычном ритме, заставляя студентов подстраиваться под них.
– О, Вик, дай тоже списать, – один из одногруппников, Антон, закончив угорать над профилем преподавательницы, тоже заинтересовался викиной тетрадкой.
Она неопределённо махнула рукой, разрешая ему сфотографировать исписанные её аккуратным почерком страницы. Рассыпаясь в благодарностях, Антон было протянул руку к тетрадке, но Вероника отодвинула её от одногруппника.
– За шоколадку, – выдвинула она своё требование.
– Чего? Отдай тетрадь, мне Вика разрешила, – Антон потянулся через Вику, пытаясь отобрать тетрадь у одногруппницы.
Вероника захихикала, прижимая тетрадь к груди, а Вика, придавленная Антоном, издала возмущённое мычание.
– Сто пятнадцатая! Что у вас там опять происходит? – историчка, страдающая дальнозоркостью, подняла на лоб очки и возмущённо уставилась на нарушителей порядка.
Антон выпрямился и положил перед собой на парту отвоёванную тетрадь, а Вероника разгладила складки на юбке и невозмутимо поинтересовалась:
– Анна Семёновна, а вы какого числа будете лекции проверять?
Вполуха слушая их разговор, Вика задрала рукав рубашки и взглянула на дисплей электронных часов – до конца лекции осталось еще сорок минут…
Эти самые сорок минут спустя они с Вероникой сидели в столовке на первом этаже, жевали приготовленные викиной мамой блины и ждали Юлю, которая первую пару благополучно проспала.
– А я сегодня не работаю, – восторженно сообщила Вероника. – Первый раз за два месяца отдыхаю в выходной.
– Я бы на твоём месте уже сошла бы с ума, – Вика отряхнула руки от крошек и потянулась к бутылке с водой. – Как ты вообще успеваешь на пары не пропускать, домашку делать, работать, да ещё и на вокал ходить?
– Ну знаешь, я всем по чуть-чуть занимаюсь. Вокал у меня раз в неделю, работа – три, а домашку я всю у тебя списываю. Вон Юлька идёт, – Вероника замахала обеими руками, чтобы Юля точно заметила её в толпе студентов.
Юля, всё ещё сонная, рассеяно обнялась с подругами и, рухнув на диван рядом с Викой, отчаянно зевнула.
– Ну, соня, с добрым утром, – Вероника ехидно усмехнулась. – Опять небось с Мишкой полночи обжимались?
– Завидуй молча, – Юля несильно пнула Веронику под столом ногой и, застонав, уронила голову на сложенные на столе руки. – Кто придумал пары в мае? Ну кто?
– Давайте сегодня куда-нибудь сходим? Всё-таки когда я ещё в следующий раз в субботу буду отдыхать, – предложила Вероника.
– Вику мама не пустит, – Юлька повернулась к Вике, и та согласна кивнула.
– Серьёзно? – Вероника закатила глаза. – Алё, Вика, тебе девятнадцать лет.
– Я в курсе, – Вика скривилась, передразнивая подружку. – А моей сестре шестнадцать, и она думает, что ей позволено всё то же, что и мне, поэтому мама ограничивает нас обеих.
– И что, пока Насте не исполнится восемнадцать, ты будешь гулять максимум до восьми? И только в двадцать один тебя разрешат возвращаться домой хотя бы в двенадцать?
Вика поморщилась – разговор ей откровенно не нравился. Всякий раз, когда речь заходила о запретах викиной мамы, ей нечего было ответить на нападки Вероники, ведь она сама хотела как и подружки гулять по ночам и ходить в клубы.
– Ну может в этот раз она тебя отпустит? – Юля поспешила разрядить обстановку, видя, что назревает очередной спор между подружками. – В конце концов, ты неплохо заканчиваешь год – у тебя почти по всем экзаменам автоматы.
– Да, давай, поговори с ней, – Вероника откинулась на спинку дивана. – А то сегодня мама не на сутках и вариант с ночёвкой у меня отпадает.
– Ладно, посмотрим, – проворчала Вика. – Ничего не обещаю.
– Пять минут до английского, – сообщила Юля, вставая с дивана. – Пошлите, а то англичанка опять будет полпары возмущаться, что мы опоздали.
***
К обеду, когда пары закончились, солнце спряталось за тучами и на город опустился типичный для Владивостока в июне туман. Веронике нужно было на маникюр и она, бросив подружкам на прощание многообещающее «до вечера», устремилась в сторону остановки, обгоняя сонных студентов. Юля с Викой пошли в противоположную сторону.
От влажности пушистые волосы Юли завились забавными кудряшками, которые она безуспешно попыталась расчесать пальцами. Она рассказывала про свою подружку, которая в этом году сдавала ЕГЭ и очень переживала по этому поводу. Вика поймала себя на мысли, что с трудом может вспомнить, как сама проходила через этот жизненный этап, хотя это было всего год назад. Всего год назад она выпустилась из школы и стала студенткой – а такое ощущение, что той, школьной жизни, никогда не существовало. Она уже и забыла какого это – ходить в школу, делать уроки, переживать из-за четвёрок в четверти и готовиться к ЕГЭ. По сравнению с её нынешней, полной событий жизнью, всё это казалось таким унылым и непривлекательным, что она не понимала, как она могла жить тогда. Сейчас Вика с удовольствием ходила почти на все пары, потому что наконец-то она могла изучать то, что ей всегда нравилось, гуляла после занятий с Юлей и Вероникой, ходила к ним на ночёвки и училась на права. Она могла назвать себя счастливой, и от этой мысли ей хотелось улыбаться каждому прохожему.
