Глава 1. Город
Город, где викторианский декаданс,
Каждому даёт второй шанс,
На глоток вина со счастьем на брудершафт.
Горный ландшафт позади
Украшает внешний вид.
Когда то уездный город Н
Ныне центр земли.
Столица древней империи.
Дом тайных мистерий.
Секты, культы, секретные круги.
Обряды, ритуалы, оргии в клубе.
И вдоль улочек старый храм,
В саду которого растут лилии.
А над ним ввысь упирается шпиль.
Что служит всевидящим оком.
У входа радует прислужник монологом.
Старец из окон выискивает взором,
Сжигая неверных в пламени.
И пока чья-то дочь обвила шест телом,
В надежде завтра стереть всё из памяти,
Неудачный художник, делает шаг с паперти.
Город поэтов и дураков,
Уличных художников,
Философов и агностиков.
Гниют под землей кости,
Здешних историй.
Каждый хочет дом строить,
Но разве каждый достоин?
Праздный образ – двустволен.
Цена провала велика.
Одна ошибка и дух сломлен.
Личности сомнительны,
В таверне каждый двуликий.
Не говорит о себе,
Дабы не остались улики.
Алкоголь меняет взор как глаз рыбий,
Не понять, толи плебей, толи Полибий.
Ставка в доме игорном,
Где на кон один ставит дом.
В ответ: в переплете некрономикон.
Выживание за свой уголок.
В ожидание чуда, но не дрожит поплавок.
Никто не укажет рукой,
В каком направлении правильный ход.
В каждом таится изгой.
Социальный эксперимент – карточный дом.
В фавелах своя жизнь течет волной.
Бушует шторм и сносит с ног,
Переворачивая всё вверх дном.
Где царит жадность и голод -
Обыденный двор.
Жестокость и холод -
Истинный фон.
Смерть и естественный отбор -
Печалит взор.
И лишь молодой и нищий вор,
Створ отворяя,
Ведет внутренний спор,
В себе мораль подавляя.
К чужому тянется рукой,
Но понимает головой.
Каждого вора ожидает свой эшафот.
Глава. 2 Рассвет
Гора Геликон – на ней стоит дом.
В нём под пение музы поэт творит пером.
Дуэт чернила со словом,
Толкает Алистера идти вперед.
Огонь и злоба перегоняет кровь.
Не поднимется и бровь,
Используя оскорбительный оборот.
Словесный пируэт, как в гололед.
Пирует поэт, направляя слог.
Гниет портрет, что внутри у него.
Бог игнорил, ведь не услышал молитвы его.
И скривив рожу, делит с юной актрисой ложе,
Что-то свербит внутри под кожей,
Ложка дегтя есть, но где бочка мёда?
Просыпается в тот час.
Когда весь людской род засыпает.
Пером пишет поэт новую часть.
“Ваш черед умирать” – персонажа убивает.
Скоро четвёртый десяток на размен.
А всё на окраине в чужих углах прозябает.
И не знает тот мер, ведь он словно чужестранец.
Людские чувства – чужда, пол жизни скиталец.
Авантюрист и жаждет вновь в путь.
Словно анималист, пишет про людскую суть.
Аполитичный индивидуалист.
Принявшийся аскетизм.
Одинокий метафорист.
Луга алых роз сменились лесом из берёз.
Однажды разрушив свой мир грёз.
Окунувшись в боль и страх смерти.
Десятки капель, образовали, море слёз.
Сердце покрылось льдом в грудной клетке.
Не Кай, но младший брат Герды.
Не помогли и слои плотной изоленты.
Рисуя мелками из реальности двери.
Распределяя где бредни,
А где реальности просветы.
И покуда себе дал обеты поэт.
Он закрылся, но виднеется рассвет.
Глава 3. Культ.
Культ денег.
Хруст старых костей,
Что их делят.
Любители детского балета,
И узеньких бретелей.
Но не говори и слова,
Проснешься в отделе.
Но им не видна истина,
Жиром заплыли веки.
Любое тело
Продается в этой бакалее.
Сколько стоит плева?
Забудь стоп-слова.
Поможет сон-трава,
Секс-рабство,
Ты лишь ресурс – дрова.
Навеки судьба продавца.
“Глубокое будущие” – слова провидца.
Цена принципа и твоя вера?
Гонки за валютой – эстафета.
Темное время.
Битва морали и жадности – эпопея.
И лишь кто несет бремя
Не угаснет в пламени:
Племя во имя Прометея.
Атлант вопреки тяжести
Держит шарик. Цель – панацея.
По глупости, создала всё мать Гея.
Человеку не достигнуть апогея.
Змей лишь раз посеял семя.
С тех пор признак власти – диадема,
Свой замок, и статус хозяина гарема,
Но всё мимо.
Время сгорит, как микросхема
Придет, и как у мима – будет тихо.
Не успеешь покумекать о смысле стиха,
Как раскроется могила.
Не спасет в последний путь молитва.
Не успев понять, где истина, а где липа,
Как сироп из липы, ложь сладка.
Но нить судьбы не в твоих руках.
Веретено крутит справедливая ткачиха.
Вероятно, всё просчитано уже давно.
Судьбой заранее предрешено:
Кому повесится, кому под колесо.
Кто на дно, а кто как Калипсо.
Не стой, ожидая чуда у пирса.
Каждый жаждет лишь кровью напиться.
Не работает принцип Ахимса.
Ахиллеса пята у каждого своя таится.
Она видна, не нужна и линза,
Не останешься и в памяти – судьба архаизма.
.
Глава 4. Под горой
Всё было обычно в тот день,
Но испытывал странные чувства.
Искажение реальности
И потеря здравого смысла.
Чувство тревоги,
Толи ликует душа, толи в горе.
Вышел из окраины в город.
Прекрасный вид на скалистые горы.
Жизнь протекает быстрым течением,
Но люди не чувствуют потери времени.
Каждый день всё ближе к смерти.
Обремененные будущим затмением,
Наивно тянутся к своей цели.
Мысли сменились вскоре.
Наблюдал лишь красоты местности.
Можно сказать проще -
В тот момент был ни я вовсе.
Предвкушение чего-то странного,
Словно судьба вела меня.
Трикстер, игриво наблюдая,
За этот момент всё променял.
И три сестры – Мойры,
Игриво глаголют:
“Нити отмотаны,
Впредь, всё в нашей воле“
И взор мой озарил свет.
Чувствую, пути назад нет.
На мгновение ослеп,
Толи как старый глупец прозрел.
Среди массы людей,
Появилась она – лучик, среди теней.
Рассеялось чувство времени.
Не чувствую биение сердца.
Пульс остановился на мгновение.
И почувствовал к ней благоговение.
Будь я из мира гениев – светил,
Меня бы лишь её вид озарил.
Готов ей десятки стихов посвятить.
За то, что смогла мой путь освятить.
Глаза словно сапфир.
По ее следам расцветают цветы.
Улыбка опьяняет сильней, чем эфир.
Из-за неё пришла война и сотни могил,
Парис ее украл и закончился мир.
Лишь своим видом могла
Свести с ума любого дурака,
Оживить копии Мория.
Ради нее готов достать со дна моря копья.
Она остановилась, забыл даже своё имя,
Сердце усерднее забилось,
Слова забылись.
А мысли вовсе в угол забились.
Она улыбнулась, сокрушив меня.
Земля превратилась в пропасть.
Меня встретила бездна.
Я не мог сказать и слово.
Но она любезно сказала -
Алиса.
Глава 5. Мечта
Всё решено. Жизнь театр.
Моя судьба – трагическое шапито.
Рушится мой домик как домино.
Мое сердце в дырках после неё.
Она изрешетила его. Словно в тире,
Ни один выстрел не пролетел мимо.
Дереализация, словно мим не мог пройти,
Надвигаются тучи войны. Констанция,
С твоим Сэмом вам уже не по пути.
Что может ей дать поэт нищий?
О котором никто не слышал.
Она особа света высшего.
О чем с ней говорить? Я лишь плебей.
Запутался в собственной петле,
Связанной из сверхидей.
Хоть убей, но из Ородруина выхода нет.
Готов на кон поставить всё что есть,
Отдать за встречу с ней
То малое, что осталось
Под светом ночных огней.
