Самое обычное утро, подушка, будильник, снова подушка… Нет! Надо вставать…
Не без труда потащила свое сонное тело в ванную, стало легче. Контрастный душ быстро приводит в чувства.
Кофе. М-м-м, это то, что мне сейчас действительно нужно! Это, наверное, один из самых вкусных кофе в моей жизни.
Медленно потягивая горячий напиток, включила телевизор: Боже, как громко!
Зачем вчера я столько пила? Надо было остановиться раньше, намного раньше, а лучше вообще не начинать. И в клуб не ходить. Вообще! Никогда! Никогда больше!
«…сегодня в городе температура комфортная…» – вещал телевизор, – «…возможен небольшой дождь во второй половине дня…»
Самое обычное утро, самая обычная погода, самое обычное похмелье…
Подушка? Нет! Пора собираться. Скоро приедет такси.
Да, где же этот чертов аспирин?
***
Там в такси, откинувшись на мягкую спинку сиденья, я задремала, и мне приснился странный сон…
Мне снился юноша, кажется, я видела его раньше, только никак не могла вспомнить, где. Я смотрела на него, а он смотрел на меня, и не было никого вокруг… Только мы.
Мы, кажется, сидели за столом, напротив друг друга. В его руке блеснул бокал. Я готова спорить, что его не было там мгновение назад! Но, вот, теперь, он поднял его от стола, приподнял слегка, и поднес к губам. И, прежде чем пригубить напиток, он произнёс что-то, но я никак не могу вспомнить что…
Это почему-то, кажется мне очень важным! Как жаль, что оно проскользнуло мимо…
Он улыбается мне в тишине. Нет. Там играет музыка. Нежная, едва уловимая музыка льется откуда-то из окружающего нас тумана. За его спиной угадывается стена, темно-красная драпировка, небольшое подвальное окно… Это бар! Тот самый, где мы вчера зажигали с Алиской.
А, вон, и она! Стоит у стойки бара и строит глазки бармену. Она не исправима! Я даже слышу её смех. Она что-то говорит, но я не могу разобрать слова. А может, просто не хочу… Сейчас меня волнует только он.
Кто он?
Он все ещё сидит напротив, смотрит на меня, на губах улыбка. Тёмные немного длинноватые, на мой взгляд, волосы, почти черные глаза, обрамленные густыми ресницами. Радужки такие черные, что даже не видно зрачков. Мне кажется, в них можно утонуть.
Пожалуй, я могла бы сказать, что мне нравятся его утонченные черты лица, какой-то аристократичный, совершенно нереальный вид. Он словно принц, сошедший с картинки детской книги. Темный принц. И он необыкновенно притягателен. Я не могу оторвать взгляд от его лица.
– Кто ты? – спрашиваю я, но с губ моих не слетает ни звука.
Он отвечает что-то, но и это ускользает из памяти. Я стараюсь вспомнить, так сильно стараюсь, что у меня болит голова, но все его слова пролетают сквозь меня, как нож сквозь масло, и улетают прочь. Он говорит мне что-то, но я не понимаю. Слова знакомые, но я не могу их узнать, как будто их значение мне неизвестно, как будто он говорит на другом языке.
А потом, вдруг, к моему большому сожалению, он начинает пропадать, растворяться в неярком свете бара, словно призрак. Становится прозрачным, становится дымом, становится звуком…
– Стой! Стой! Не уходи! Я не готова терять тебя! – кричу я беззвучно.
Я еще вижу его губы, они движутся. Я, наконец, разбираю слова:
– Найди меня, – и он исчезает.
А я просыпаюсь, резко открыв глаза. Я вспомнила, где видела его! Я знаю!
Он был вчера в баре, точно был! Сидел в углу и не сводил глаз с нашего столика. Я была уверена, что его интересует Алиса. Она яркая и живая, не то, что я… Она строила ему глазки, как впрочем и всем в этом зале, несколько раз звала его к нам, махая ему рукой. Но он не сдвинулся с места, он просто сидел в своём углу и молча смотрел…
Мы танцевали до утра, и когда, едва держась на ногах, я вывалилась из бара, я увидела его снова. Он был на улице, стоял в тени и наблюдал. Я видела его чёрные глаза. По спине пробежал ледяной холод. Я подумала, что это какой-то маньяк и решила проверить на всякий случай на месте ли мой перцовый баллончик.
В бардаке моей сумки вечно ничего не найдешь, и пока я рылась там, погрузившись в женский мир духов, ключей и косметики, он подошёл. Я бы сказала, что он появился рядом, напугав меня до чертиков.
Он что-то кинул в мою сумку и сказал то самое: «Найди меня!». И пока я хлопала глазами, пытаясь понять, что произошло, он просто развернулся и ушёл. Исчез в темноте ночи.
Как я могла забыть? Зачем я столько выпила?
Так. Стоп!
Что это было? Что он бросил в мою сумку? Я аккуратно открыла её и осмотрела содержимое. Ничего необычного, куча безумно нужного хлама, но весь, вроде бы, мой…
Я вытряхнула содержимое сумочки на сиденье рядом и стала складывать обратно, разбирая поштучно: помада, зеркальце, любимые духи, ключи от квартиры, календарик, телефон, перцовый баллончик, конечно же…
– А это что?
Я взяла в пальцы небольшой белый предмет, с виду самый обычный камешек с пляжа, совсем белый, гладкий и очень маленький, не больше ногтя.
Кроме этого странного артефакта больше ничего необычного в сумочке не было. Я покрутила камень в руке, думая, что мне с ним делать, выкинуть или сохранить? Он был такой приятный на ощупь, и, кажется, тёплый.
Но я равнодушна к камням. Они не нужны мне ни в каком виде. Я даже украшения предпочитаю из металлов, и уж точно, не собираюсь хранить его на полке среди книг… Я подняла руку и собиралась выкинуть его в окно автомобиля, когда машина неожиданно остановилась.
– Приехали, – сказал таксист.
И я, вздрогнув, машинально засунула камень в карман…
***
Выхожу из такси, бегу по мостовой в сторону большого здания, поднимаюсь по лестнице, стуча каблуками по растрескавшемуся бетону ступеней. Врываюсь в холл:
Маргарита Венедиктовна, богемная седая старушка на вахте, машет мне угрожающее указательным пальцем.
– Опаздываешь, Елизавета? – её ярко накрашенный брови сведены в единую полосу, а высокая прическа шевелится от ветра, ворвавшегося в холл сквозь открытую дверь, – Игорь Викторович тебя искал!
Я улыбаюсь ей в ответ, пробегая мимо и взмахивая рукой в знак приветствия.
Она, по сути, милая женщина, просто ей, наверное, не повезло в жизни, и теперь она вынуждена коротать своё время за вахтой, вместо того, чтобы покорять сцену. Её искренне жаль. Но её манера одеваться раздражает.
Яркие цвета в одежде и на лице, пышные юбки и воротники. От всего этого несет за версту таким нафталином, что, кажется, если остановиться и присмотреться к ней как следует, эта седая древность утащит тебя с собой в свой заплесневелый, покрытый пылью мир.
Все это чушь, конечно же, но я стараюсь свети наше общение к минимуму.
