Дождь нещадно заливал город. И продолжалось это так долго, что самые отъявленные любители меланхолии, переслушав все самые депрессивные песни и придумав несколько самых безопасных способов покинуть этот мир, ждали хоть одного солнечного просвета. Две чертовых недели беспрерывного дождя. Они выявили не только ущербность городских ливнёвок, но и меня, приличного и уважаемого человека, как отъявленного оппозиционера. Ибо, после очередного озера, героически преодолённого моей хондой, и нескольких пойманных ям, я нет-нет, да и выдавал сквозь зубы очерняющие местных представителей власти выражения. День был паршивым, а настроение на уровне минусовой отметки по Цельсию. Машина снова грохнулась дном о яму, органично задекорированную лужей, и я устно вновь припомнил местных политиков, добавив им не самые приятные прозвища. В моей голове практически созрел план местной революции, как случилось нечто необычное – дождь перестал. А я наконец выехал на главную улицу и расслабился, что было впервые за сегодняшний день. Ехать оставалось немного, от этой дороги сюрпризов не будет, а рабочий день позади. Можно выдохнуть.
Я остановился на парковке, и вышел из машины. Улица была безлюдной, наверное, не все жители поверили во временную передышку стихии. И вообще, все нормальные люди уже были дома и пили горячий чай после ужина. Я вдохнул воздух и поморщился – запах озона проникал в легкие и душу, вызывая рвотные позывы и желание заткнуть себе нос. Сырость пыталась залезть под куртку, и я ускорился, направляясь к теплому помещению, наполненному ароматами сладостей и выпечки. Это был последний штрих, в череде сегодняшних дел. Плата, чтобы загладить свою вину перед женой за опоздание. Ну почему все женщины такие сладкоежки? На входе в пекарню я столкнулся с девушкой, улыбнулся ей и придержал дверь. Она хмуро глянула на меня, и вошла внутрь. Я последовал за ней. В магазине было пусто, не считая меня и только что зашедшую девушку, которая принялась изучать прилавок. Я же сразу подошел к кассе.
– Мариночка! – позвал я.
– Ага, пришел. – улыбнулась мне Марина, выходя из подсобки. – А я тебе отложила булочки.
– Вот это красота! – заулыбался я, увидев ее.
– Покрасила волосы просто. – засмущалась Марина. – Поздно ты сегодня.
– Любимая работа. – хмыкнул я. – Одна только радость, тебя вечером увидеть.
– Да ну тебя. Подлиза ты. – рассмеялась Марина, достала припрятанный контейнер с булочками и положила его в пакет. – Хотя, от моего мужа комплемента и не дождешься, вчера после парикмахерской домой пришла…
– Я вам не мешаю? – съехидничала девушка. – Может вы в личное время пообщаетесь? Или в личное время муж мешает этим заниматься?
Марина раздраженно посмотрела на девушку, день у нее был нелегкий, а тут еще и жертва сама напрашивается. Хотя и девушка, судя по настрою, не на радужном пони каталась и поддержать срачку-ругачку была не прочь. Я дамские разборки любил примерно также, как и скрежет по стеклу, поэтому решил прервать конфликт в зародыше.
– Девушка, я уже ухожу, а вы закажите вот те пирожные, они также прекрасны, как и вы, – я засиял аки солнце на небе. У девушки дрогнули губы, и на секунду показалось, что сейчас она улыбнется, однако…
– Такие же жирные и вредные? – сказала она с издевкой. Но было заметно, что пыл ее поутих и боевой задор порасплескался.
– По-моему, сладкое уж слишком демонизируют. – выдал я, прикладывая карточку к терминалу.
– Ну-ну. – такой реакции на свою лучезарную персону я никак не ожидал и перевел взгляд на Марину. Видно было, что девушка ее изрядно взбесила, и она нервно постукивала пальцами. Пикнул терминал, оповещая об оплате.
– Спасибо большое, что отложила булочки, – я поблагодарил Марину и забрал пакет.
– Обращайся. – видно, что не у одного меня настроение окончательно спустилось в минуса.
– Вы всё? – спросила раздраженно девушка.
– Да. До свиданья, – в ответ я услышал целое ничего. Очень вежливая девушка.
Положив пакет на соседнее сиденье, достал сигареты и закурил. Глянул на часы – уже восемь. И какой черт дернул шефа притащить свою тетушку к нам на работу? Копейкиной Ирине Сергеевне, наверное, под сотню лет, ну может лет шестьдесят, и она мышку последний раз видела в подвале своей дачи. Сорок лет Ирина Сергеевна проработала учителем в музыкальной школе, а когда директор школы намекнула, что директорская доченька через пару месяцев закончит консерваторию, и претендует на вакансию заместителя, Ирина Сергеевна скандалить не стала, а тихо ушла на пенсию. Уступив место молодому поколению, Копейкина решила перейти работать под крылышко к любимому племяннику, который, на радость и счастье мне, оказался мои начальником. И теперь, помимо своей основной работы, на которую времени хватало в обрез, мне приходилось устраивать срочные курсы работы на компьютере для чайников. Ирина Сергеевна из учительницы музыки моментально превратилась в гирю на шее, из-за которой мне ни поесть, ни покурить отойти не получалось. Дали, блин, помощника, спасибо большое.
Я сплюнул и посмотрел на двери кондитерской. Из нее, с увесистой коробкой, выходила та самая нетерпеливая девушка. Руки ее были заняты, и она не очень грациозно открывала дверь бедром (довольно крутым, надо сказать), пытаясь не упасть на скользких ступеньках и не уронить разом несколько тысяч калорий. Джентльмен внутри меня, дернулся было ей помочь, но она довольно быстро справилась сама, и резво устремилась по дороге вперед. Я выкинул окурок, и уже собирался закрывать дверь машины, как услышал дикий визг.
– Козел гребаный! – я нашел взглядом нарушителя спокойствия, и не сильно удивился, узнав уже знакомую мне девушку. Она стояла перед дорогой, и только что приобретенная коробка с пирожными, как и сама девушка, были безнадежно перепачканы грязью. Та, не сбавляла крик, и яростно материла мчащуюся уже где-то далеко впереди машину. Я ухмыльнулся и вдруг почувствовал себя очень нехорошим человеком.
А пострадавшая, судя по всему, вошла в раж, устремляя свои кары в багажник того, кто их никогда не услышит. Она ругалась и ругалась, пока наконец не швырнула коробку на землю, села на корточки и разрыдалась. Коробка открылась, пирожные развалились и смешались с грязью. Такую картину я не выдержал. Я вышел из машины и подошел к пострадавшей.
– Пошли, – я попытался ее поднять, но девушка уперлась.
– Отстаньте от меня! – провыла она.
– Машина едет, видишь? Сейчас еще сильнее тебя перепачкает. – впереди мчался новый Шумахер и девушке грозило по уровню грязи слиться с дорогой. – Да пошли уже! – я потянул ее сильнее, она поддалась и встала. При этом рыдала навзрыд и останавливаться не собиралась.
