Не каждому посчастливится выжить после косого удара махаканской секиры. Осчастлививший его гном явно был известным на всю округу рубщиком мяса или специалистом по забиванию свай. Ценный навык, особенно в военное время. Любая голова, будь она хоть из камня, разлетелась бы, как гнилая кочерыжка, но, несмотря на весьма «профессиональный» подход противника к делу, выжить все-таки удалось.
Минут пять ушло на то, чтобы просто открыть слипшиеся от запекшейся крови веки и побороть чудовищные спазмы боли, парализовавшие все тело, еще столько же, чтобы сфокусировать взгляд и осознать, что он еще жив. Левая часть головы, на которую как раз и пришелся роковой удар, была залита кровью. Неизвестно, спас ли его рост гнома, не позволивший занести секиру под более тупым углом, или крепкая лобовая кость – наследственная черта его рода, но голова выдержала смертоносный удар, и в этом ему повезло.
На лицо свисали ошметки разрубленной кожи, правый глаз распух, а левый подергивался. Но самое страшное заключалось не в этом. В результате падения он был придавлен бесформенной тушей, которая еще утром была его лошадью. Сил, чтобы освободиться, не осталось. Совершив несколько бесплодных попыток, Дарк решил расслабиться и немного прийти в себя, чтобы потом начать все заново.
Когда глаза закрылись, боль стала мягче, а затем совсем отпустила его измученное тело. В голове начали формироваться смутные образы – призраки ушедшего дня.
* * *
Горнист протрубил в три утра. Лагерь начал постепенно оживать, отходя от недолгого и тревожного сна. Между палатками суетливо забегали солдаты в черных доспехах из вороненой стали. Чистка оружия, проверка амуниции, подготовка лошадей – все, что необходимо для удачного завершения этого великого дня, дня, сулившего окончательную победу.
Война началась два месяца назад и, как всегда, внезапно для врага. Империя нуждалась в новых землях, новых ресурсах и возможностях. Три экспедиционных корпуса под личным командованием принца Вортье вторглись в Филанию, уничтожая все на своем пути, сметая гарнизоны пограничных застав и подавляя численным преимуществом все заградительные отряды армии Объединенного Королевства. Сегодня здесь, у местности под странным названием «Великие низовья», состоится последняя, решающая битва. Королю Кортелиусу удалось собрать двенадцать тысяч пехоты и две тысячи конницы. Это все их войско, все резервы, включая даже известную филанийскую гвардию. По данным имперской разведки, Махакан и Аврилия решили оказать им поддержку и направили часть своих войск для защиты соседнего государства. Их отряды были хорошо обучены, но малочисленны и поэтому не представляли серьезной угрозы для наступающих имперских корпусов. Общая численность объединенного войска трех королевств составляла всего девятнадцать тысяч, в то время как силы Империи превосходили их вдвое.
Дарк сидел на барабане у входа в палатку, наблюдая за приготовлениями своего отряда. Фортуна всегда была к нему благосклонна. Шесть лет назад наивным юнцом он приехал в столицу Великой Империи, мечтая о карьере кавалериста. Сразу удалось поступить в элитную военную академию, куда попадали только отпрыски лучших семей. Помогли военные заслуги отца, рядового алебардийца, который в битве при Ренеле защитил грудью самого императора. Лишившись руки, отец заработал дворянский титул, поместье и будущее для своих детей. Не всем солдатам так щедро платят за потерю конечностей.
«Эх, отец, отец, – думал Дарк, – как жаль, что ты не дожил до того дня, когда твоему сыну, кавалерийскому лейтенанту Дарку Аламезу, вручили капитанский патент на командование „эскадроном последней атаки“, лучшей гвардейской дивизии. „Лучшим – лучшее“ – вот принцип жизни в военное время, поэтому и командование известным во всей армии эскадроном поручили ему, а не сынку какого-нибудь графа или барона. За одно только это стоило любить, нет, просто обожать войну…»
– Дарк, проснись! Через полчаса выступаем, а у тебя тут порядочек, словно утром в борделе.
Рядом с палаткой стоял пехотный капитан Фламер – старый вояка с закрученными усами, командующий батальоном копейщиков принца Лондре. Как только Дарк прибыл в дивизию, так сразу же подружился с этим ворчливым воякой, уж больно много в нем было родного, знакомого с детства: крепко сбитая фигура пехотинца, седые усы и добрые, большие голубые глаза, так часто смотревшие на двадцатитрехлетнего лейтенанта по-отечески ласково и заботливо, – все напоминало Дарку отца.
Поразительное сходство с отцом было не единственной причиной их странной дружбы. Уж очень они были похожи: педантичны, ревниво относились к службе и самое главное – оба были изгоями среди родовитых дворян, которыми в основном и комплектовались гвардейские корпуса.
– А ты все ворчишь, старый вояка. Ну, чем ты недоволен в этот раз? Оружие, люди и кони в полной готовности, хоть в первом эшелоне иди.
– У колодца поймал двоих из твоего отряда. Знаешь, чем занимались?
– Не-а, наверное, кирасы чистили, – решил пошутить Дарк.
Отвращение Фламера к парадному блеску было притчей во языцех в дивизии. Когда к нему в батальон прибывали новобранцы в начищенных до блеска мундирах, капитан радостно ухмылялся и устраивал марш-броски прямо в парадном обмундировании. Только протащив ничего не понимающих солдат верст двадцать-тридцать по болотам, капитан начинал обходиться с ними более снисходительно. Вначале солдаты на него злились, и только потом приходило чувство гордости за командира, основной принцип жизни которого был банален и прост: «Война – грязь, и парадам на ней нет места».
– Жрали…
Одного слова оказалось достаточно, чтобы уничтожить, нет, просто растоптать Дарка. Есть перед боем равносильно самоубийству. Это было прописной истиной, которую вдалбливали в тупые головы деревенских олухов, как только они попадали на службу. Ранение в брюшную полость при набитом желудке – смертный приговор для солдата.
– Ну, ты скажи, Фламер, сколько можно повторять этим недотепам, чтобы не набивали брюхо перед дракой?
– Ну ладно тебе, сынок, не переживай. Мои такие же дурни, только не на конях, а с палками. Не это сейчас самое главное, не это меня беспокоит…
Фламер сел рядом и задумчиво принялся рассматривать то ли голубое небо, то ли зеленеющий на горизонте лесной массив.
– Уж больно все хорошо складывается, уж больно все просто. За неполных два месяца прошли полстраны, серьезных потерь нет, враг бежит, а города сдаются. Все как-то… просто, как на па-ра-де. Не нравится мне все это, Дарк, ох как не нравится! Поверь моему опыту и стариковскому чутью, война всегда свое берет, коль до этого дня потери малые, так, значит, сегодня и есть день жатвы.
