Он слышал, как билось ее сердце. Ровными, размеренными ударами, едва слышными, но они атомным взрывом вспарывали его голову, ведь для острого слуха зверя – даже толстые стены особняка не были преградой.
Он слышал ее дыхание.
Чувствовал тонкий аромат, от которого его зверь с каждой секундой все дальше уходил за грань, а после – начиналось его безумие.
Когти вспарывали ровную поверхность толстых стен, за которыми он остался, боясь приблизиться к ней.
Боясь и отчаянно желая увидеть ее.
Однако в сознании настойчиво зудела единственная мысль: рано, нужно ждать, должно пройти время.
И вдруг на крыльце появилась пожилая женщина. Старуха, отринув страх, приблизилась. В суховатой руке золотом сверкнул небольшой кулон на цепочке.
Он знал, что именно спрятано внутри неброского украшения. Знал и сходил с ума, учуяв каплю ее крови.
Старуха протянула ладонь, на которой, свернувшись змейкой, лежало украшение.
– Возьми, – шепнула она, глядя в безумные глаза оборотня. – Чем ты дальше от нее, тем будет легче.
Рыча, он собрал волю в кулак. Понимал, что уйти нужно. Иначе оборвется не только его нить жизни, но и близких ему оборотней.
Крохотный кулон спрятался в широкой ладони, кожу обожгло теплом, и мужчина шагнул назад.
– Ты справишься, – донеслось ему в спину, когда он рванул со всех ног, не разбирая дороги.
Набатом звучали удары ее сердца, а дивный аромат смешивался с запахами ночного леса, растворялся в нем, манил, но зверь упрямо бежал вперед.
Старуха оказалась права, ему стало легче. Но спокойнее дышать он смог, оказавшись на другом континенте. И только крохотный кулон, обретя свое место под рубашкой, прожигал на коже дыру, доставая до сердца. Высохшая капля крови больше не будоражила тонкий нюх зверя, но служила напоминанием о том, кто он есть: волк с бракованными генами.
* * *
Восемнадцать лет спустя
– Это удивительно, бесповоротно, однозначно, определенно ужасная идея, па! – сквозь зубы прошипела девушка, бесстрашно глядя на родителя, выше ее на целую голову.
Мужчина стоял, созерцая рыжеволосую непослушную принцессу снисходительно и даже едва заметно улыбаясь.
– Но ты сама этого хотела, Фина, – напомнил отец, скрестив руки на груди.
– В моем доме попрошу не ругаться! – из соседней комнаты раздался недовольный окрик мамы.
Отец семейства картинно закатил глаза, а его дочь и не думала сменить гнев на милость.
– Да! Когда мне было лет пять, не больше! – парировала девчонка уже тише, едва ли не прыгая на месте от ярости и злости на любимого папочку из-за того, что он, даже не спросив мнения дочери, позаботился о ее зачислении в вуз.
– Брось, Руфина, тебе там понравится, – подмигнул папа, а рыжеволосая девчонка громко фыркнула.
– Я ненавижу комаров! Ты ведь знаешь, па! А их там ну просто тьма! – принялась канючить и ныть девушка. – Там лютые зимы! Да там даже интернета нет! И никаких телефонов! А студенты спят в чертовых шалашах!
– Руфина! – уже громче рявкнула мама.
Девочка почти шепотом, хлопнув длинными бронзовыми ресницами, добавила:
– Папочка! Ну это ведь за тысячи километров! Мы же будем редко видеться, – уговаривала она грозного родителя.
– Вот и отлично, отдохнем от тебя, – раздался громкий гогот из-за спины.
Фина тут же оскалилась и попыталась двинуть кулаком прямо в солнечное сплетение непрошенному свидетелю беседы. Но тот, гад, увернулся.
– Мелочь блохастая! – прошипела девчонка, глядя на верзилу, по ошибке считавшимся ее родным братом.
Хам и тот еще гад. Пусть и довольно сильный волк. И моська смазливая. Да и сам Ник удивительно добродушный парень. Но все равно – гад.
– Ты старше меня всего лишь на год, тетя! – хохотнул Ник.
– Салага! – усмехнулась Руфина, показала брату язык и вновь повернулась к отцу, – Пап! Ну не хочу я там учиться. Вот, правда, не хочу. И потом, у нас с Мишкой все серьезно.
– Это с тем, которого едва соплей не перешибло? – улыбающийся Пит, самый младший из детей семейства Кьелл, тоже появился в просторном холле родового особняка.
Руфина только вздохнула. Ну вот что за братья ей достались, а? И шагу не дают сделать.
Наверное, отец прав. Учиться вдали от этих оболтусов – довольно неплохая идея. А потому, почесав переносицу, послав братьям убийственные взгляды, Руфина все же отправилась собирать вещи.
Кстати, отец просил не бросать учебу, а вот об отчислении по инициативе педагогов академии «Белые Воды» речи не было.
Настроение у Руфины Кьелл вмиг улучшилось.
Что ж, поглядим, какие нервы у преподавателей. Если что, Фина не виновата. Сами напросились!
* * *
Еще вечером, во время телефонного разговора, Мишка вызвался ее проводить в аэропорт. Руфина совсем не планировала устраивать долгие прощания. Все равно ведь совсем скоро Фина заявится в родной городок. На все про все юная волчица предположительно отвела около месяца. Как раз хватит времени, чтобы показать свой скверный характер, натворить чего-нибудь незабываемого и вернуться домой, к бойфренду Мишке и друзьям.
Однако парень ее удивил, когда ранним утром появился на крыльце дома родителей Руфины с огромным рюкзаком и чемоданом.
– Ты представляешь, Рыжик! Отец меня тоже устроил в «Белые Воды»! Подергал за ниточки, поднял свои связи. И меня зачислили! Круто, да? – радостно заявил молодой оборотень.
Руфь так и тянуло отвесить парню подзатыльник. Нет, ну ни в какие ворота! Она ведь даже не все нужные ей вещи собрала, планировала вернуться уже к первому снегу! И что теперь делать, если она хотела бросить учебу, чтобы быть здесь, в родном городе, вместе со своим парнем?!
– Угу, круче не бывает, – натянуто прошипела Руфина и впихнула в руки оборотню свой милый, крохотный, розовый чемоданчик.
На самом деле, мерзкий цвет, по мнению девушки. И его Кьелл взяла из одной лишь вредности, чтобы кислотным оттенком аксессуара лишний раз помозолить глаза преподавателям. Хорошо, что она догадалась все самое необходимое сложить в свой любимый рюкзак поистине необъятных размеров.
– Готовы, детки? – поинтересовался папа, легко сбежав по лестнице второго этажа.
Отец собирался сопровождать дочь и, как выяснилось, Михаила до места назначения. Судя по разговору между мамой и папой, случайно подслушанному рыжеволосой вредной принцессой, Освальд Кьелл намеревался встретиться со старым другом, который то ли проживал неподалеку от академии, то ли работал там.
Признаться, Руфину такой конвой не радовал. Не хватало еще, чтобы о ней пошли слухи по всему учебному заведению. Якобы она – папенькина принцесса. Пф!
Но спорить с отцом было бесполезно. Все говорили, что упрямство Руфь унаследовала от папы – вожака Северной стаи. И еще ни разу за свои восемнадцать лет у девушки не получилось переспорить грозного волка.
