Глава 1. Не злите Деда Мороза
Голова раскалывалась, словно весенний лед на реке. Тихо застонав, я с трудом разлепила веки. Начинать день с такой мигренью совершенно не хотелось.
Присев на мягкой пружинистой кровати, с удивлением обнаружила, что лежала поверх покрывала в своем сценическом платье и туфлях. Поднявшись на ноги, попыталась осмотреться, но комната расплывалась и раскачивалась из стороны в сторону. Впервые в жизни я испытывала столь сильное головокружение. Опершись о столбик кровати, на минуту прикрыла глаза, силясь собраться с мыслями. Хотя все и виделось смутно, одно поняла сразу. Проснулась я не у себя дома.
На это указывал старомодный интерьер, который скорее подошел бы средневековому замку, а не маленькой однушке, которую я снимала в обычной хрущевке. Поморгав, все же смогла оглядеться.
Плотные шторы свисали волнами, обрамляя высокие стеклянные окна, картины в массивных рамах украшали каменные стены, пушистые ковры застилали деревянный пол. Позади меня возвышалась кровать с балдахином и небольшими тумбочками по бокам. У противоположной стены виднелся выступ, по форме напоминавший камин, у которого, однако, отсутствовал очаг, слева от него расположился массивный комод из темного дерева, справа – туалетный столик с большим зеркалом. Пошатываясь, я кое-как одолела несколько шагов и завалилась в стоящее перед ним мягкое кресло.
«Что это, новые декорации? Неужели нашему театру все-таки одобрили финансирование?»
Мысли тонули в густом тумане, я не помнила, как после утренника вернулась домой и возвращалась ли, и как, черт возьми, оказалась в этой странной комнате.
«Сколько же я вчера выпила?»
Голова нещадно болела, не давая толком запаниковать. Сидя в кресле, я отстраненно разглядывала расставленные на столе предметы. Флакончики, пузырьки, гребень, украшенный мелкими сверкающими камнями, шкатулки и жестяные баночки с какими-то порошками.
«Надо же, всё как настоящее», – вяло подумала я, проведя пальцами по гребню.
Перевела взгляд на зеркало и несколько минут просто смотрела в свое отражение. Когда туман в голове начал рассеиваться, а мысли, наконец, приобретать ясность, я заметила еще кое-что странное. Платье на мне было не сценическое, как я сначала подумала, а его копия. Более качественная копия, из дорогого бархата с искусно вышитыми узорами. Но самое главное, я готова была поклясться, что уже смывала грим. Тогда почему брови до сих пор будто нарисованные? Нос, который был очерчен темным контуром, чтобы сделать его визуально тоньше, сейчас казался тонким по-настоящему, скулы немного острее, а подбородок ýже. Испытывая смутное чувство тревоги, поднесла палец к лицу и начала неистово тереть им правую бровь, намереваясь избавиться от опостылевшего грима. Когда кожа покраснела, а темная бровь по-прежнему оставалась на месте, накатил страх.
Я чувствовала озноб во всем теле, руки мелко дрожали, зубы стучали. Снова прикрыв глаза, глубоко вдохнула в попытке собраться с мыслями и немного успокоиться.
«Что же произошло? Где я?»
Воспоминания возвращались неохотно, обрывками, образами.
Вчерашний день начался паршиво. Улицы замело, и подбегая к зданию театра, я едва не растянулась на скользком льду, потянув лодыжку. Настроение и без того было далеким от праздничного, мне снова предстояло играть злодейку на детском утреннике. Как же надоело! Уже на первых репетициях стало понятно, что режиссера слишком занесло с его идеей смешать сказки в одной постановке. Да еще и любовницу свою притащил на ведущую роль. Чем она лучше? Я уже столько раз просилась сыграть главную красавицу хоть в одном представлении, но нет. Моим амплуа последние два года были лишь злые ведьмы, колдуньи и мачехи. «Взгляд у тебя такой, ух! Идеально для роли злодеек». Вот и в этот раз достался образ королевы из Белоснежки.
Но, видимо, мирозданию показалось, что этого мало. Благодаря решению директора поставить автомат для продажи попкорна, детишки внесли «интерактивность» в наш утренник. Они кидались воздушной кукурузой в актеров, чтобы помочь победить злодеев. Уворачиваясь от очередного сладкого снаряда, я отчетливо поняла, что это мой последний день в ТЮЗе.
«Что потом?»
В голове еще немного прояснилось, и я вспомнила, как, вернувшись в гримерку, начала смывать макияж. Вскоре там появились мои коллеги и несколько незнакомых девушек. Они и актрисами то не были, а временно подменяли тех, кто по каким-то причинам не смог принять участие в этом фарсе. Девушки потому оказались под сильным впечатлением от происходящего. Что уж там, даже актеры с многолетним стажем отправились заливать потрясение чем-нибудь крепким. В какой-то момент меня посетила мысль, что режиссер все это затеял назло театру, чтобы эффектно уволиться. Вот и я уже всерьез об этом задумывалась.
В нашей гримерке тоже нашлось, что выпить и чем закусить. Девица, которую за какой-то надобностью пригласили исполнить на сцене несколько фехтовальных трюков, открыла бутылку вина.
– Не тормози, пей! – поднеся мне стаканчик с терпким напитком, она довольно нахально добавила, – Ну у тебя и видок! Так и надо было на сцену выходить, сразу бы все бешеные дети притихли!
«И где таких только берут?» – мысленно закатила глаза, грубо выхватив стакан из рук невысокой блондинки. Выпила вино залпом, даже не поблагодарив ее. Однако взглянув в зеркало, чуть усмехнулась. Нахалка была права, с наполовину стертым гримом и одной тонкой бровью я выглядела довольно безумно и пугающе.
«Неужели дело в вине? Может, оно было некачественным? Или эта блондинка, Лиза, в него что-то подмешала, чтобы ограбить?»
Я тут же отмахнулась от этой идеи. Что там у нас воровать в провинциальном ТЮЗе? Но неужели от одного бокала меня так уложило? Мотнула головой, прогоняя нелепые образы, однако они настойчиво всплывали перед глазами.
Дверь в гримерку распахнулась, и на пороге оказался незнакомец в роскошном костюме Деда Мороза, возмущенно потрясавший посохом. Я тут же подметила, что на нем была очень качественная шуба, узоры, вышитые серебряными нитками, сразу притягивали взгляд, а рукава словно сверкали настоящими льдинками.
– Цирк продолжается? – едко бросила брюнетка, игравшая в тот день мальчишку Джека.
Хотела было поддержать девушку, но вместо того, чтобы строго отчитать неизвестного, врывающегося в женскую гримерную, лишь судорожно выдохнула. Я стояла к двери ближе остальных и чувствовала, как от мужчины исходил морозный дух, леденящий все вокруг.
– Вы что наделали, охальники?! – взревел неизвестный, негодующе оглядывая гримерку.
Его, судя по всему, возмутила наша постановка. Неудивительно, в ней Дед Мороз был изображен старым маразматиком. Девушки наперебой начали возражать, возмущаться, оправдываться, а я испуганно замерла, с каждой секундой все сильнее ощущая холод. Мороз злился, его глаза становились все темнее.
