Станислав Шамаев - Одной ногой в США. Сделай шаг к своей мечте

Еще пару минут назад я стоял на одной из улиц Майами возле красного «доджа» и объяснял водителю, молодому афроамериканцу, как проехать по указанному маршруту, а сейчас сижу в кресле и чувствую холодную сталь пушки у виска.

– Деньги давай, – сказав это, он выезжает почти на встречку, в последний момент кое-как выкрутив руль.

«Додж» опасно вильнул, а дуло пистолета больно ударило мне по скуле, вернувшись затем в исходное положение.

– Мужик, это преступление, – кое-как выдавливаю я из себя.

– Слушай…

Он не нервничает. Просто напрягается, как зверь перед прыжком. Я замечаю это боковым зрением, чувствую это сильное напряжение, а затем вдруг, почему-то совершенно спокойно, говорю:

– У меня ничего нет.

Хотя как же нет. В моем кармане шесть сотенных, аккуратно сложенных пополам купюр. Все наши с парнями сбережения, оставшиеся после концерта. Шесть сотен баксов в необычайно глубоком для шорт кармане.

Парень кидает на меня злобный взгляд и вновь переключается на дорогу, повысив тон:

– Ты врешь!

– Даже если было бы… – вновь чувствую ком в горле, – не дал.

Больше водила на меня не смотрит. Он убирает пистолет от моего виска лишь затем, чтобы воткнуть его в мои ребра. Раздается щелчок взводимого курка… Вот это уже ближе к тому, чтобы меня напугать. Гораздо ближе.

Наверное, все началось в 1998 году с нашего с мамой маленького предприятия. Хотя нет. Маминого предприятия. Она, полноватая женщина небольшого роста, хохотушка, для которой попасть на прием к губернатору Калужской области в обход всех вахтерш, гардеробщиц-уборщиц, швейцаров и секретарш вообще не было проблемой, наверное, никогда бы не согласилась, чтобы ее бизнес, ее маленький торговый ларек кто-то называл «нашим». Для нее это было не делом жизни – это и была жизнь.

Рано с утра мы едем на оптовый склад, затариваемся по полной программе и везем товар, упакованный в баулы, автобусами и троллейбусами на другой конец города. Рано – значит, вставая не за пять и не за десять минут до школы, а в основном за час до рассвета.

Умываюсь, делаю зарядку и окончательно просыпаюсь, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым. Пытаюсь что-то наскоро перекусить, но мама настаивает, чтобы я хорошо поел. А дальше – быстро одеваемся и выходим в предрассветную темень. Мягкий желтый свет падает с высокого фонарного столба, освещая двор и ближайшие заросли кустарника.

– Стас, бегом! Троллейбус отходит, – мама не идет, а бойко, почти по-спортивному бежит к остановке.

– Ага!

Успевая заскочить в троллейбус, мы садимся на места в самом конце салона и обсуждаем логистику: как будем упаковывать и доставлять товар. А затем пересаживаемся на другой транспорт. На этот раз на автобус, который идет на окраину города – все базы там. Это места, где можно купить подешевле, чтобы затем продать подороже. Скажете, спекуляция? Уместнее, пожалуй, ритейлинг. Впрочем, гораздо честнее сказать – адский труд.

Толкаясь в очереди, доверху нагружаем и без того видавшую виды «китайку», клетчатого монстра с неудобными ручками. Собрать всё по списку – та еще премудрость. Хоть учебники пиши.

– Ну куда шоколад-то кладешь? Сломается! – всплескивает руками мама.

– Ой, да что ему будет? Шоколаду этому, – я пытаюсь запихать пару десятков батончиков «Сникерс» в баул как попало.

– Я говорю, наверх положи. А бутылки пластиковые – вниз.

Секунда молчания и…

– Так, давай перекладывай всё!

Вот этого все время и боишься. Ничего не поделать. Теперь придется ставить баул на пол, мысленно проклиная оптовые склады с их огромными площадями, производителей ломкого шоколада и даже китайцев – изобретателей клетчатых сумок, а затем складывать все по новой.

– Стас! Тяжелое – вниз, легкое – наверх! Что непонятного-то? – получаю я очередной лайфхак от мамы.

Все нужно делать быстро, рывками. Рывками застегивать молнии на сумках. Рывками бежать обратно на остановку и пролезать в автобус. В нем – красные от уличного мороза, озлобленные лица пассажиров. Носы с широкими порами, духи «Красная Москва», какие-то непонятные дубленки и пар из множества недовольных ртов. И почти все как один говорят:

– Мальчик, куда заходим-то? Не видишь, людям стоять негде?

Или:

– Пацан, боками резче двигай! Не пройти никак.

Самое катастрофическое – старушки. Порою кажется, что планета с оси сойдет, если хоть одна из фанаток свекольных волос именно сегодня утром решит никуда не идти. Но нет. Утро в автобусе, что очередь на почте: средний возраст – "over 60", реакция на двух бизнесменов с большими пакетами – неприязнь.

А дальше – с пересадками к магазину, а точнее, небольшому ларьку на остановке: одна палатка с коридорчиком для входящих и застекленной витриной, за которой сидит продавец.

Надо спешить расставить все товары в правильном, почти академическом порядке. Муляжи жвачек, тянучек и шоколадных батончиков – выложить наглядно под окошком витрины, разноцветные пачки сока – поставить чуть пониже, от светлых к тем, что потемнее, стеклянные бутылки с алкоголем – на уровень глаз, чтобы взгляд радовался!

И так почти каждый день.

Мама стала бизнесвумен не от пылающего внутреннего огня и не от страсти к предпринимательству, а от несгибаемой воли и маленьких зарплат. Систематической недоплаты и неуважения к ее труду. Педагог в школе-интернате и товаровед на фабрике – ее предыдущие социальные роли. Учительница английского с оравой детей вокруг и песней про то, как «падает, падает Лондонский мост». Вечно бегающая туда-сюда, знающая все и обо всем сотрудница фабрики одежды. И там, и там – работа с утра и до глубокого вечера, а денег чуть больше, чтобы купить еду на месяц. Для себя и подрастающего сына, а еще мужа, начальника пожарной бригады.