Сейчас по прошествии нескольких лет я могу спокойно вспоминать события того злосчастного лета. Мне не снятся по ночам кошмары, не гложет чувство вины, не мерещится в толпе прохожих лицо Ларисы.
В начале июня 2000 года я и моя подруга Татьяна оказались в тяжелом морально-психологическом и материальном положении. Проще говоря, потерпели жизненное фиаско и финансовый крах. А если еще проще, то меня уволили с работы, а Татьяна переживала мучительный затянувшийся развод.
Если судить по книгам и кинофильмам, то на Западе в минуты моральных терзаний и душевных неурядиц все идут к психоаналитику и грузят его своими фобиями, проблемами и комплексами. У нас, в российской глубинке, роль психолога выполняют друг или подруга, в качестве приемного кабинета используется кухня, а вспомогательные средства и методические материалы заменяет бутылочка спиртного. Что главное для человека, пришедшего к психоаналитику? Выговориться. Вот и мы с Татьяной за бутылочкой «Шардоне» стали спасать друг друга. Мы говорили по очереди, согласно кивая, но почти не слушая друг друга. Результатом нашего взаимного «психоанализа» стало решение уехать куда-нибудь ото всех на пару недель, сменить обстановку и прийти в себя.
Финансы не позволяли нам ни поездку в Турцию, ни Черноморское побережье, ни более-менее приличный дом отдыха в родной средней полосе. Поездка на дачу с родителями и Татьяниным сыном отвергалась категорически.
На помощь пришел Его Величество Случай. Я пожаловалась одному приятелю на свои проблемы, а он рассказал мне про турбазу «Озерная» и дал телефон директрисы – своей родной тетушки. Я позвонила, поговорила с Лидией Вячеславовной, узнала цену путевки и поняла, что раздумывать нечего – надо ехать.
Когда-то турбаза «Озерная» принадлежала крупному заводу «Красный пролетарий» и считалась одним из лучших мест отдыха трудящихся во всей области. В годы перестройки «Красный пролетарий», как и многие другие предприятия страны, пришел в упадок, балансировал на грани банкротства, и содержание турбазы стало для него непосильным бременем. «Озерная» была продана. Потом перепродана. Потом перепродана еще и еще раз. Шли годы. На бумаге совершались сделки, ставились подписи и печати, менялись собственники, а домики в лесу постепенно разрушались, водопровод ржавел, территория зарастала травой и кустарником. Наконец несчастная турбаза была куплена местным олигархом. Он хотел сделать здесь элитную базу отдыха для себя и своих друзей, да, как на грех, им вплотную заинтересовались налоговые и правоохранительные органы. Грандиозный проект был отложен на неопределенный срок, на турбазе провели минимальный ремонт и стали продавать путевки по смехотворно низким ценам.
Так, погнавшись за дешевизной, мы с подругой оказались на турбазе «Озерная». Все здесь осталось как в семидесятых-восьмидесятых годах: удобства, сервис, обслуживающий персонал. Даже директриса была как персонаж киножурнала «Фитиль».
Полная, громогласная пятидесятилетняя женщина с невообразимым начесом из пережженных белых волос встретила нас неприветливо и грубо. Лишь только после того, как я сказала, что мы от ее любимого племянника Игорька, она расплылась в приторной улыбке и стала разговаривать с нами медовым голосом.
– Милые мои, прямо не знаю, где вас поселить, – пела она и листала замусоленную общую тетрадь с надписью: «Журнал учета отдыхающих». – Вот третий коттедж хороший, но там семья с маленьким ребенком живет… В девятом свободные комнаты есть, но там крыша подтекает… А, вот, тринадцатый! Четыре одноместки, одна, правда, занята. Там девушка живет, так что нормально. Три остальные свободны, выберите любые.
Из нижнего ящика стола Лидия Вячеславовна достала несколько ключей и протянула мне.
– Оставшийся ключ принесете и получите белье у кастелянши. Пойдемте, покажу куда идти. В коттедже (маленькие двухэтажные домишки она упорно называла коттеджами) есть холодильник и плита, можете готовить, если в столовой не наедитесь. Убирать будете сами. Веник, ведро, тряпка – все там найдете.
На турбазе было только одно большое здание, на первом этаже которого размещалась администрация, библиотека и бельевой склад, а на втором находилась столовая. От небольшой площадки перед главным входом во все стороны асфальтовыми змейками убегали, петляя между деревьями, узенькие дорожки.
– Идите вот сюда, – указала директриса, – дойдете до конца и увидите красный кирпичный коттедж.
Мы поблагодарили ее, и потащились со своими сумками по указанной дорожке. Домик мы нашли сразу. Он был небольшой, но относительно новый и уютный: две комнаты на втором этаже, две комнаты, кухонька и веранда на первом.
– Я что-то не пойму, – сказала Татьяна после осмотра жилища, – а где, простите, туалет?
Оказалось, что тут нас ждала очередная засада. Туалет типа «сортир» находился на улице, на расстоянии двадцати метров от домика в зарослях огромной полыни-чернобыльника. Умывальник мы нашли с другой стороны дома, он представлял собой трубу с краном и жестяное корыто под навесом.
– Куда ты меня привезла? – голос Татьяны не предвещал ничего хорошего.
– Прости, но для меня это тоже неожиданность, – ответила я.
– Я тебе этого санатория с сортиром на улице никогда не забуду, – пообещала подруга.
– Вспомнишь пионерское детство, – парировала я.
– Я в пионерлагери не ездила, я у бабушки в деревне жила.
– Ой, можно подумать у нее там был мраморный туалет!
Татьяна рассмеялась.
– У нее был хуже!
Упомянутая директрисой девушка занимала комнату на втором этаже. Мы расположились на первом, поскольку никому не хотелось лазить по узкой, ужасно скрипучей лесенке. Всю первую половину дня мы провели в беготне и хлопотах: искали по всей турбазе кастеляншу, мыли полы в комнатах, пытались выбить подушки и вытрясти одеяла.
Свою соседку мы в этот день так и не увидели. Поздно вечером, уже засыпая, я услышала, как открылась входная дверь, заскрипела лесенка, раздались над моей головой легкие шаги.
– В этом доме нет звукоизоляции, есть только звукопроводимость, – подумала я и крепко уснула.
На следующий день, возвращаясь с завтрака, мы с Татьяной увидели худенькую, невысокую девушку на крылечке нашего домика. Она пыталась закрыть входную дверь на ключ, но замок заело.
– Не закрывайте! – крикнула я.
Девушка резко обернулась.
– День добрый. Мы ваши соседи. Я – Ирина, а это Татьяна.
– Меня зовут Лариса, – ответила девушка, сбежала по ступенькам и быстрым шагом отправилась в столовую.
– Очень милая и любезная дамочка,– заметила Татьяна.
– Между прочим, у нее глаза заплаканы.
– Значит не только у нас неприятности.
– Все-таки профессия врача делает людей циничными и бесчувственными.
