Как же скучно и грустно бродить в одиночестве по так называемому боевому посту, перед крыльцом комендатуры в подступающих сумерках. И, одновременно, страшно бродить. Полицай Афанасий Суслов, гораздо более известный среди прочих полицаев и оккупационных властей Кондопоги под кличкой Суслик, в очередной раз нервно оглянулся по сторонам. Так-то оно да: трофейная винтовка «Мосина» давит на плечо, широкий ремень давно протёр на чёрной ткани некогда важного пиджака белесую проплешину. В каждом магазине пять патронов. Каждая пуля способна пробить на вылет партизана, комиссара или иного нарушителя комендантского часа. Не говоря уже о том, что грохот выстрела прокатится взрывной волной по Пролетарской улице. Если это произойдёт, то из сурового здания комендатуры тот час выскочит дежурный отряд полицаев во главе с фельдфебелем Тюко Кукконен. А там и пулемёт застрочит, и тревога проскочит по городу, и поднимется гарнизон. И тогда мало не покажется даже самому большому отряду партизан. Но всё равно страшно, Суслик с тоской глянул вдаль по тёмной улице. Ведь его всё равно убьют в первую очередь. Ведь часовых всегда и везде убивают в первую очередь.
Некогда важный и солидный пиджак запылился и растрепался от постоянной носки и многочисленных стирок. Суслик машинально поправил на левом рукаве белую повязку с надписью «Polizei». Не солидно как-то представителю властей разгуливать по городу в поношенных гражданских шмотках. А что делать? От жадности финны скорей удавятся, нежели выдадут вспомогательной полиции хоть какую-нибудь форму, хотя бы старую и ношеную армейскую. Вот и приходится постоянно ходить в штатском.
Суслик поднял глаза. Вот-вот окончательно стемнеет. Погода для начала июня выдалась так себе: днём ещё было тепло, а сейчас прохладный ветерок с озёр, которые стиснули Кондопогу с севера и с юга, холодит всё сильней и сильней. Солнце уже давно скрылось за горизонтом. Синее небо с редкими тучками прямо на глазах наливается чернотой. Город затих словно испуганная мышь под веником. Хотя, Суслик презрительно скривился, если разобраться, то Кондопога едва-едва тянет на гордое звание «город». Если бы не железная дорога, что идёт из Ленинграда на север через Медвежьегорск и дальше на Мурманск, то Кондопога так бы и осталась деревней, где обыватели от скуки и безысходности воют на Луну.
За углом комендатуры что-то хрустнуло. Суслик тут же замер на месте. Ужас ледяным обручем стиснул сердце, пальцы левой руки судорожно обхватили приклад «мосинки». Что? Что это было? Медленно и очень осторожно Суслик развернулся. Аж гора с плеч! Ничего и никого. Такое бывает, нередко, даже часто, когда в подступающих сумерках что-то хрустит, гудит и щёлкает. Как объяснил господин фельдфебель, если ты жив, значит, ничего страшного не произошло. А всё остальное это нервы. Наверно, так оно и есть на самом деле.
Суслик вразвалочку переступил с ноги на ногу. Приклад «мосинки» мягко хлопнул по спине. Кирпичное здание комендатуры в сгущающейся темноте всё больше и больше напоминает зловещую скалу. Здесь же сидит оккупационная администрация города. Суслик с опаской покосился на тёмные окна на втором этаже. Хорошо, что там никого нет. Больше всего пугает единственное ярко освещённое окно на первом этаже возле крыльца.
Шаг влево, разворот, два шага вправо. Пролетарская улица, где находится здание комендатуры, пуста. По обочинам притаились дома обывателей. Лишь в редком окне можно заметить отблеск свечи, лучины или керосинки. Ну и правильно! Суслик бойко щёлкнул каблуками. Нужно быть полным идиотом, чтобы в разгар комендантского часа высунуть нос на улицу.
И всё равно как же скучно и грустно бродить в подступающей темноте по боевому посту, будь он не ладен. Но тут комендатура, ближайшие дома, да и вся Пролетарская улица в целом, осветились мрачным жёлтым светом. Будто кто-то рядом развёл огромный костёр. Следом с небес упал жуткий грохот, словно злой шутник прямо над ухом принялся долбить кувалдой по гулкому железному листу. С перепугу Суслик крутанулся на месте юлой. Пиджак пронзительно треснул, когда руки сорвали в сплеча «мосинку». Палец едва не вдавил до упора курок. Что? Что случилось? От ужаса Суслик глубоко и часто задышал.
Между тем грохот только набирает обороты. Суслик развернулся всем телом, да так и замер на месте. Винтовка едва не вывалилась из враз ослабевших пальцев, дуло ткнулось в землю. Ни хрена себе! От удивления глаза едва не выскочили из орбит. Скажи кто другой, в жизнь бы не поверил!
Плотный жёлтый сгусток огня, словно маленькое Солнце, стремительно прорезает тёмное небо. От грохота уши едва не свернулись в трубочки. Кажется, будто плотный сгусток огня вот-вот упадёт прямо на голову. От ужаса Суслик натужно прохрипел. Но нет, пронесло… Плотный сгусток огня непременно упадёт, но только не ему на голову.
Маленькое Солнце, от которого на Пролетарской улице стало светло едва ли не как днём, торопливо перечеркнуло небо с юго-запада на северо-восток. Кажется? Суслик мучительно сощурился. Или за сгустком и в самом деле тянется дымный шлейф? Небеса пропитались темнотой, ни хрена не понять. Но нет, точно, тянется, Суслик кивнул. На фоне более светлых облаков всё же можно заметить сильно размытую дымку.
Сгусток огня пролетел над головой, Суслик развернулся за ним следом, приклад винтовки шаркнул по земле. Вот-вот оно рухнет в воды Нигозеро, озера, к южному берегу которого примкнула Кондопога. Будет большой плюх и, непременно, много-много пара.
Ещё немного! Суслик непроизвольно втянул голову в плечи. Скоро совсем! Огненный сгусток вот-вот скроется за крышами домов на дальнем конце Пролетарской улицы. И-и-и… Как бы не так!
Сухая ладонь, словно наждачка, прошлась по вспотевшему лбу, Суслик судорожно сглотнул. С ума сойти и не встать! Сгусток огня резко затормозил. Как ему это удалось – хрен его знает, однако он так и не скрылся за крышами домов на дальнем конце Пролетарской улицы. Даже больше – сгусток огня буквально завис над землёй, небесный грохот заметно стих. Хотя… Суслик приподнялся на носках, он, всё же, продолжает падать, пусть и не так стремительно. Пусть и с трудом, но можно заметить, как сгусток огня, будто нехотя, теряет высоту. И-и-и… Суслик пригнул голову. Кажется? Нет, точно, он несколько подвернул в правую сторону. Как говорят лётчики и моряки, изменил курс. Если он и дальше так полетит, то непременно перелетит Нигозеро и даже озеро Сандал, что находится ещё дальше на север от Кондопоги. А после упадёт в лес где-то там на северо-востоке.
Сгусток огня заметно поблёк, будто растерял былой жар. Маленькое солнышко как будто закатилось за горизонт, скрылось-таки за крышами дальних домов на Пролетарской улице. И-и-и… Суслик превратился в слух. Ничего. Вообще ничего. Секунда стремительно утекает за секундой. Кажется, сейчас, вот-вот, ка-а-ак рванёт! Однако взрыва так и не последовало, отчего тишина в испуганном городе враз показалась ещё более зловещей. Хотя нет, Суслик завертел головой, в разных концах Кондопоги, словно по команде, взвыли собаки.
