17 апреля
В семнадцатый день четвертого месяца меня разбудил резкий неприятный запах, ударивший в нос посреди ночи. Город спал. Я лениво потянулся, зевнул, нашарил под кроватью тапочки и пошел проверять стоки, закутавшись в теплое одеяло. В ванной и на кухне трубы были в полном порядке, мусор я выбросил ещё вчера, а в холодильнике портиться и нечему.
Должно быть, это соседка Степанида Михайловна опять кашеварит для кота похлёбку из кобыльих хвостов и копыт. Ух, ведьма, провалиться б ей сквозь землю!
Я открыл окно, чтобы проветрить комнату, но оттуда на меня отчетливо повеяло дерьмом. Закашлялся, стало ясно – источник смрада снаружи, плотнее закрыл окно. Видимо, решил я, прорвало городскую канализацию, скорее бы починили. Ушел дальше спать.
К утру зловонье усилилось. Под не греющим солнцем из окна я увидел большую лужу, растекающуюся по двору. Позвонил Наталье, но её номер не отвечал. В телеке ведущая новостей сообщила об аварии, и о том, что улицы затапливают сточные воды, причина выясняется.
Восхитительно, – пробурчал я себе под нос, они даже не знают, где у них труба лопнула! Впервые за месяц обрадовался, что остался без работы – можно никуда не идти и не соприкасаться с этой скверной.
18 апреля
Телефон Натальи всё ещё не отвечает. Средний уровень канализационных вод по городу, если верить новостям, достиг 40 сантиметров. Место поломки продолжают искать.
Вода в ванной, туалете и раковине больше не спускает. Малую нужду справляю по пустым бутылкам, «большая» пока терпит, заранее готовлю газеты с пакетами на случай острой необходимости. Питаюсь в основном картошкой, благо её у меня целый мешок, банки консервированного лосося тоже пришлись кстати. Запас воду во все имеющиеся свободные тары, пока есть такая возможность. Не зря я почитывал на досуге инструкции выживальщиков. Больше всего раздражают мошки, их тут теперь полно и они кусаются. На коже стала проявляться сыпь, чешется, стены в доме покрывает плесень, в голову упорно лезут мысли об апокалипсисе.
Вонь уже почти не ощущается, принюхался. Человек такая скотина, ко всему привыкает. Наблюдаю с балкона, как машины колесят по разбавленному водой говну – джипы кое-как справляются, остальные буксуют и глохнут.
Ушлый дедок из соседнего подъезда промышляет ходулями – строгает их из чего попало – лыж, шкафов, плинтусов. В любой ситуации человек с руками, головой и коммерческой жилкой найдет способ озолотиться. Жаль, я не такой. Люди перемещаются на этих ходулях как цапли, путаются, теряют равновесие и шмякаются прямо в какшки. Смешные. Почти средневековая Европа.
19 апреля
Все коммунальные службы задействованы. Приняты все возможные меры по устранению чрезвычайной ситуации. Вот и все, что мы знаем на сегодня о случившемся из местных теленовостей. Ничего мы не знаем, собственно. Зато Наталья наконец-то ответила на мой звонок:
– Привет, Наталья, мы в дерьме.
– Ты давно в дерьме.
– Это да. Соскучился, где ты?
– Я больше не приду.
– Понятно. А как же твои вещи?
– Выбрось их.
– Ладно.
Так и знал. С самого начала знал. Могла бы и раньше сказать, хоть не мучился бы в догадках.
Вода достигла уровня второго этажа. Ходули уже неактуальны, теперь все перемещаются только на лодках. Красота, Венеция! У меня нет лодки, да и перемещаться мне вообще-то некуда. Люди с нижних этажей по подъезду, из тех, кто не сбежал, покинули затопленные жилища и обосновались прямо на лестнице. Увидел среди этих бедолаг беременную женщину, пригласил перебраться к себе, жалко её всё-таки, на холодном сидит, она согласилась.
Её зовут Динара, у неё запас копченых колбас и влажных салфеток. Мы отлично пообедали, при свечах, электричество вырубили часа два назад. Странно, я и она живём здесь уже лет пять, а увиделись вот впервые, отличная женщина, бойкая, немногословная, по-житейски мудрая, с такой не пропадешь.
Занялись сексом, незатейливо так, по-животному, сам не знаю, как так вышло. Наверное, просто больше нечем было заняться, или, может, дело в том, что в стрессовых ситуациях инстинкты всегда берут управления нами на себя. Никогда раньше не трахался с беременными, признаться, довольно необычно.
23 апреля
Город накрыло дерьмом и отчаянием. Запасы еды и воды на исходе. У Степаниды Петровны купил банку клубничного варенья за два косаря. Динара была счастлива, умяли его минут за пять. Сидим с ней на крыше, свесив ноги вниз, платье Натальи из какого-то дорогущего бутика Динаре очень к лицу, а я в костюме похож на школьника. Непрактично это всё, конечно, но хочется праздника. Под нами метров на три вниз бушует смрадное море. Не знал, что в нашем городе столько дерьма. Не знал, что во всём мире есть столько дерьма, а, поди, ж ты. Будь это сон, неприменно решил бы, что очень скоро разбогатею, но, к сожалению, я не сплю.
В массах царят упаднические настроения, бытует мнение, что мы все умрём, причём очень скоро и самым неприглядным образом – захлебнемся в дерьме.
Я смотрю на проблему философски. Честно говоря, я всю жизнь подозревал, что всё кругом – дерьмо, а сейчас, когда вижу живое, наглядное, булькающее и смердящее тому подтверждение, мне даже как-то спокойнее.
Стало ясно, что я ошибался. Источник смрада не снаружи, нет. Он внутри нас. Всё окружающее есть прямое следствие того, что внутри, а внутри мы давно погрязли в дерьме, все мы, полностью. Как там было? Помышления сердец наших одно лишь зло во всякое время, что-то типа того.
Это кара Господня. Всемилостивый бог топил своих тварей в воде, жёг огнём, подвергал испытаниям голодом и болезнями, а теперь решил вот, что нам суждено погрязнуть в своих же нечистотах. Это мудро, справедливо и весело, не виню его, сам сделал бы так же.
В прошлые дни мы всё вглядывались вниз, на подступающее говно, причитая и пытаясь оценить масштабы бедствия. Но теперь ситуация набрала столь критическую массу, что смотреть вниз уже нет никакого смысла и желания – сейчас наши очи устремлены только вверх – в небо.
А небо красивое, точно теперь знаю. И каждый раз с новым настроением и узором – то синее, то зеленое, а иной раз на закате – розовое, руки просят холст и акварель. В небе сегодня показался вертолёт. Мы уже было обрадовались, что помощь пришла, но это оказалось преждевременно. Как мы ни махали ему, как ни кричали, он пролетел мимо нас, я думаю, сознательно. Вертолёт направился в район бизнес-квартала, к тем элитным новостройкам. Во мне взыграл праведный классовый гнев. Неужели жизнь богатых важнее наших, какого чёрта?
Я оглядел собравшихся на нашей крыше – Степанида с котиком, старики, дети, беременная на шестом месяце Динара да я. На соседних домах никого, очевидно, люди вовремя просекли, что место здесь гиблое, и смотались на своих ходулях, джипах и лодках в более благополучные локации. Кажется, выбора у меня теперь не оставалось.
