Марина опаздывала с перерыва уже на десять минут, а потому практически бежала. И проклинала про себя и свою слабость, и глупость, и жадность. То, что не смогла отстоять себя, поддалась. Опять. Опять!
Машинально поправляла сбившуюся форму, радуясь, что она немнущаяся. И что пота не заметно на ткани. И что, если застегнуть на все пуговицы, то засосов на груди будет не видно. И, быть может, никто ничего и не заметит…
Но лифте, кабину которого во время ремонта уже успели заменить на новую, хромированную, с зеркалами, ее ждало неприятное открытие.
Мало того, что непривычно короткая прическа растрепана так, как будто волосы ворошили, и хватали, и оттягивали(а, в общем-то так оно и было), так еще и красные пятна от грубых поцелуев покрывали не только только грудь, оказывается, но и шею! Марина, словно в трансе, потрогала уже немного потемневшие следы. Что же делать? Ужас какой! Кошмар! Ей еще полдня работать, покупателей обслуживать! И сегодня директор, как назло, должна быть в салоне! Если увидит, уволит же сразу! Да и вообще… Стыдно-то как!
Так, ладно. Надо собраться.
У Ларочки были где-то шанелевские шарфики. Можно выпросить один, она не откажет. Замаскировать. Распухшие от грубых поцелуев губы намазать тоналкой и потом суперувлажняющей помадой с эффектом мокрых губ. Щеки, натертые щетиной, тоже. Волосы еще взбить. Пусть будет эффект творческого беспорядка. Евгения не особо любит, все-таки у них элитный салон, серьезные клиенты, никакой отсебятины, но, может, прокатит один раз.
Только бы до вечера доработать.
Марина еще раз оглядела себя в зеркале, пока ехала на второй этаж торгового центра, повертелась, уверившись, что все остальное в пределах нормы, стрелок на чулках нет, что удивительно, ведь руки у Олега вообще ни разу не нежные, вечно в каких-то царапучих порезах от инструментов, туфли на высоком каблуке(будь они прокляты), чистые и не потертые.
В салон элитной косметики и парфюмерии «Эжени», где Марина вот уже несколько месяцев работала продавцом-консультантом, она пробиралась по стеночке, чтоб случайно не попасть под прицелы видеокамер. Улыбнулась подмигнувшему охраннику Паше, понятливо загородившему ее мощной спиной от камер на входе, шмыгнула в подсобку. Там, на ее счастье, как раз Ларочка, эксклюзивный консультант одной из самых элитных марок косметики, представленных в их салоне, пила чай.
Увидев взъерошенную Марину, она подняла брови.
– Ларочка, – облегченно выдохнула Марина, – выручай…
Лара, вне работы вообще не отличавшаяся разговорчивостью, но невероятно понятливая и добрая, не отказала в помощи. И даже, бросив недопитую кружку, сама замаскировала засосы на шее и скорректировала макияж, полностью скрыв все следы Марининого очередного морального и физического падения. Не задавая лишних вопросов.
И очень вовремя. Потому что в подсобку уже стукнул Паша:
– Мариш, там твой постоянный.
Марина успела даже отхлебнуть чаю из кружки у Лары, улыбнулась себе в зеркало, стараясь не думать о том, что глаза горят совершенно по-дурному, нацепила на лицо приветливо-радостное выражение, и вышла.
Постоянный покупатель, Марат Ринатович, и в самом деле бродил вдоль витрин, дожидаясь ее.
Марина поздоровалась, выслушала запрос и потащила мужчину по салону, останавливаясь возле нужных стеллажей, показывая, объясняя, улыбаясь, убеждая. Привычно включаясь в рабочий ритм.
Марат Ринатович был хорошим покупателем. Некапризным и нежадным. Идеальное сочетание.
Он внимательно выслушивал щебетание Марины, кивал в нужных местах, и даже на постоянно тренькающий телефон не отвлекался. В итоге выбрал то, что Марина ему посоветовала, расплатился, как всегда не забрав сдачу, попрощался и ушел.
Марина выдохнула. Благодаря ему, свой план на сегодня она сделала. Хоть какое-то утешение.
Светка, коллега Марины, молоденькая, очень симпатичная блондиночка с аппетитными формами, завистливо протянула, дождавшись ухода покупателя:
– Везет тебе, Марин… На сколько нарядила дяденьку?
Марина не любила обсуждать покупателей, тем более в таком тоне, поэтому ответила нейтрально:
– Двадцать пять. Сама же видела.
– Ни фига себе! – Светка присвистнула, заставив даже Пашу от ворот неодобрительно покоситься в их сторону, – слушай, он ведь практически каждую неделю приходит?
– Не знаю, не считала, – Марина повернулась к зеркалу, придирчиво изучая, насколько тщательно повязан шарфик.
– И каждый раз берет на много… И каждый раз разное? У него же этих парфюмов, должно быть, вагон уже!
– Он не только мужское, он и женское берет, и уход тоже, и средства разные… – Марина, убедившись, что с внешностью все в порядке, повернулась, чтоб проверить свои витрины, поправить выкладку, разложить блоттеры, может, протереть полки, пока нет покупателей. А то Евгения могла нагрянуть в любой момент и в самом неоднозначном настроении. И попадаться на какой-то несущественной мелочи под штраф не хотелось. Каждая копейка на счету.
Света ее придержала, наклонившись, тихо спросив:
– Слушай, а он кто вообще? Ну… Где работает? Ты же карту клиента оформляла, знаешь…
– У него своя строительная компания, по-моему, – пожала плечами Марина, никогда особо не задумывавшаяся над этим, – не помню названия. Если хочешь, попроси Лену, она в базе посмотрит.
На упоминание имени администратора Светочка привычно поморщилась. Лена ее не особо жаловала. И было, за что.
– А он женат?
– Наверно… Я не знаю, не интересовалась никогда.
Тут Марина более внимательно посмотрела на Светочку.
– А тебе зачем?
Та многозначительно поиграла бровями.
Марина покачала головой неодобрительно:
– Свет, ну ты же знаешь, как к этому Евгения относится. Это работа.
– Да плевать, – легкомысленно махнула рукой Светочка, – я особо не держусь. А вот за мужичка богатого подержалась бы. Не понимаю, чего ты тормозишь. Ведь явно не просто так он сюда именно к тебе приходит постоянно. И сдачу все время оставляет нехилую. И уходит, если ты выходная. Сколько раз так было уже. Значит, виды имеет. А ты все не замечаешь. Смотри, другие заметят. Я, например.
Марина застыла, открыв рот. Вот в таком ключе она о Марате Ринатовиче точно не думала!
Во-первых, он покупатель. А значит, существо бесполое.
Во-вторых, он сильно в возрасте. Лет пятьдесят, наверно, точно ему есть.
Да и вообще… И обращается он с ней без каких-либо… Без намеков, в общем. Даже, наверно, по-отечески как-то, с теплотой и уважением… Никаких пошлых намеков, откровенных взглядов, приглашений куда-то… Все очень корректно и в рамках.
И придумывать, что у него какое-то иное отношение, просто глупо и по-детски.
Светочке простительно, в ее двадцать два. Марине, в двадцать семь, с ребенком, неудавшимся браком и неустроенной личной жизнью в анамнезе, о таком вообще не надо думать.
