Заледенелые снежинки, подгоняемые ветром, точно рой злых ос беспощадно жалили лица припозднившихся прохожих.
На газонах ёжились обнажённые деревья и только ели сохраняли спокойствие и при свете ночных фонарей напоминали ночную стражу, патрулирующую улицы, бульвары и переулки…
Следователь Александр Наполеонов в этот поздний вечер, а вернее, уже начавшуюся ночь тоже находился на службе, на дежурстве.
В помещении было тепло и уютно. Пахло кофе, который щедро разлил в стаканчики эксперт Афанасий Незовибатько.
Его жена Оксана варила отменный кофе и от души наполняла им огромный термос мужа.
Наполеонов взял свой стаканчик и сел за пульт оперативного дежурного.
– Хорошо, если б сегодня ничего не произошло, – проговорил молодой фотограф Валерьян Легкоступов, который, отогнув краешек портьеры, выглядывал в окно. – На улицу даже нос высовывать не хочется.
– Хотелось бы надеяться, – пробасил Незовибатько, – что твои пожелания сбудутся.
– Вам бы обоим не в полиции работать, а вести курсы по релаксации, – пробурчал Наполеонов.
– Это ещё почему? – удивился Легкоступов.
– Оптимизм у вас зашкаливает, – пояснил следователь.
– Без оптимизма на нашей работе загнуться можно в два счёта, – внёс свою лепту в спор судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов.
– Вот-вот! – обрадовался его поддержке Валерьян.
– Ну-ну, – усмехнулся следователь, поставил на стол опустевший стаканчик из-под кофе и подпёр голову руками.
Мысленно он пытался ответить на вопрос, зачем Легкоступов устроился работать в полицию. Фотограф он был, конечно, классный. Но ему бы не места преступлений фотографировать, а моделей там всяких или хотя бы… памятники старины. А то его фотографии своей высокой художественностью грозили довести до сердечного приступа не одного сотрудника правоохранительных органов.
Вот, например, зачем он осенью в прошлом году заснял на теле убитой девушки лепесток георгина? Сам Легкоступов утверждал, что лепесток там был и он тут ни при чём. Но зачем было снимать лепесток так, что от него трудно оторвать глаз?!
Или на прошлой неделе, фотографируя удушенного мужчину, он заодно сфотографировал и кусочек пейзажа – ветки осины и пронзительно-голубое небо. Неужто нельзя было обойтись без этой красоты?
Наполеонов вздохнул и посмотрел на оперативника Ахметова, безмятежно сидящего в углу и читающего детектив, как будто ему на работе криминала не хватало.
Старший лейтенант Дмитрий Славин погрузился в изучение новинок каталога художественной галереи «Вишнёвой рощи». Можно было подумать, что не он сам приложил руку к его составлению. Художественная галерея принадлежала Славину-старшему, и Дмитрий в свободное время помогал отцу чем мог.
Незаметно для окружающих Наполеонов вздохнул.
И в это время Аветик Григорян, как всегда разгадывающий кроссворды, задал вопрос, который ни к кому конкретно не был обращён: – «Самое свирепое млекопитающее»?
– Человек, – не задумываясь ответил Наполеонов.
Аветик склонился над кроссвордом, а потом, покачав головой, сказал:
– Нет, не подходит.
– Может быть, крокодил? – предположил, задремавший было стажёр Артём Надеждин и тут же задал вопрос всем присутствующим: – Кто-нибудь знает, есть у крокодила молочные железы или нет?
В ответ ему прозвучал раскатистый смех.
– О! Подходит! – обрадовался Аветик.
– Крокодил относится к отряду водных позвоночных. И мать не кормит детёнышей молоком! – рявкнул Наполеонов.
– А чем она их кормит? – заинтересовались оперативники.
– Ничем. Они сами заботятся о своём пропитании.
– Хорошо, однако, устроились крокодилы, – вздохнул кто-то, – а тут тяни своё потомство чуть ли не до пенсии.
– Хорошо, если до своей, – хмыкнул Незовибатько, – а то некоторые опекают детишек до их пенсии.
В это время резко прозвучал звонок на пульт оперативного дежурного.
Наполеонов поднял трубку, а все присутствующие сотрудники невольно замерли в ожидании.
– Алло, алло! – прокричали в трубку. – Приезжайте скорее на угол Новопромышленной! Тут за углом девушку зарезали!
– А вы кто?
– Я Лёнчик!
– Какой ещё Лёнчик?! Имя, отчество, фамилия!
– Федотов я! Приезжайте, ради бога, скорее! Мне же страшно! – дальше короткие гудки.
Наполеонов чертыхнулся и распорядился:
– Группа на выезд.
Водитель еле успел затормозить, когда прямо под колёса полицейской машины бросилась худенькая фигура в чём-то тёмном.
Наполеонов первым вышел из салона.
– Это вы Федотов? – Он внимательно разглядывал долговязого парня, скорее подростка, чем юношу.
– Я! – Парень слегка покачнулся и тут же облокотился на руку следователя.
– Рассказывай, что случилось?
– Девушка! Она там! Я шёл! И она шла. А он подбежал и ударил её ножом.
– Как догадался, что ножом?
– Увидел! – И махнул рукой: – Она во дворе! Там светло.
– Ты подходил к ней?
– Нет!
– Откуда же знаешь, что её убили.
– Я видел, как её два раза ткнули ножом!
– Она может быть ранена.
– Нет! – Парень облизал губы. – Хотя не знаю. Просто я подумал…
– Кто её ударил?
– Не знаю. Мужик какой-то.
– Сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
– Как ты здесь оказался в такое время?
– Я от подружки шёл.
– А не рано тебе ещё по подружкам ходить?
– Да нет! Не рано! Мы с Томкой с пятого класса дружим. Но мы по-тихому.
– Что значит по-тихому? За спиной родителей, что ли? – спросил Наполеонов.
– Да какой там за спиной! Просто без шекспировских страстей.
– О! – вырвалось у Наполеонова, и он тут же спросил: – Если без шекспировских страстей, то почему ты возвращался от неё так поздно?
– Так мы к олимпиаде по математике готовились! И папа её с нами был. Он нам помогал немножко, – смущённо признался парень.
– Почему же он не проводил тебя?
– Как не проводил? Он меня почти до дома довёз. Вон мой дом стоит!
– А почему не до подъезда?
– Я не захотел, – Лёнчик упёрся взглядом в свои ботинки.
– Почему?
– Не захотел, и всё, – заупрямился парень.
