Она лежала на тротуаре, в неестественной позе, с раскинутыми руками, абсолютно голая. Ее тело белело на темном, мокром от моросящего дождя асфальте.
Лариса стояла в довольно многочисленной для этого позднего часа толпе людей, окруживших тело, и не отрываясь смотрела на мертвую девушку. Это продолжалось вот уже несколько минут с того момента, как, пробравшись сквозь толпу, она увидела и узнала ее.
В первые секунды в ее сознании зародилось какое-то чувство нереальности всего происходящего. Девушка, лежавшая на тротуаре, выглядела словно кукла, выброшенная на улицу вздорным ребенком. На ее губах застыла странная умиротворенная улыбка – неизменный спутник многих, ушедших из жизни внезапно.
Моросящий дождь усилился, и на тело покойницы стали падать крупные капли, стекая наземь узенькими ручейками. Поддавшись внутреннему порыву, Лариса вышла из толпы и, сняв с себя плащ, накрыла тело погибшей девушки.
Она еще некоторое время стояла рядом с ней, не обращая внимания на вой сирены подъехавшей милицейской машины и на возникшую в связи с этим суету.
Наконец кто-то дотронулся сзади до плеча Ларисы и спросил:
– Вы знали ее?
– Да, – ответила она, не оборачиваясь. – Ее звали Алина Машковская.
– Вы были подругами? – спросил стоящий за ней мужчина.
– Нет, – ответила она, – мы познакомились лишь вчера. А сегодня… сегодня ее убили…
В тот момент Лариса еще не отдавала себе отчета, почему она сказала именно так. Но в истинности своего высказывания она тогда не сомневалась…
…Два часа спустя она сидела в одном из кабинетов городского управления внутренних дел. Напротив нее находился молодой парень в форме капитана милиции.
Роста он был среднего, сложения скорее худощавого, чем плотного. Его черные волосы были коротко подстрижены, как у многих молодых людей нынешнего поколения. На вид ему было лет двадцать шесть – двадцать семь, не больше. У парня было обычное лицо, которое часто встретишь в толпе, однако Лариса отметила большие темно-синие глаза, задумчивые и внимательные.
Молодой капитан представился ей Олегом Валерьяновичем Карташовым. Это именно он спросил ее о знакомстве с погибшей Алиной Машковской на месте происшествия.
– Итак, Лариса Викторовна, – произнес капитан Карташов, раскрывая перед собой какую-то папку. – Я пригласил вас сюда в столь позднее время для того, чтобы задать вам лишь один вопрос. Мне он кажется очень важным и требующим подробного и откровенного ответа.
– Может быть, прежде чем задавать вопросы, угостите меня горячим чаем или кофе? – перебила его Лариса, зябко поежившись.
В отделении было холодно, отопление еще не работало, на улице температура не поднималась выше двенадцати градусов. А за время, пока милиция совершала обычные на месте происшествия процедуры дознания, Лариса изрядно промокла под дождем и замерзла.
Она не отогрелась даже в салоне своего «Вольво», пока ехала с места происшествия в милицию.
– Да, да, извините, пожалуйста, – спохватился капитан. – Сейчас сделаю кофе. Он у нас, правда, растворимый и не очень качественный. Если хотите, курите. – Он положил передо ней пачку «Бонда».
– Спасибо, у меня свои, – ответила Лариса и достала сигареты «Кент Лайтс», которые курила неизменно на протяжении уже нескольких лет.
Карташов пожал плечами, взял сигарету из своей пачки, закурил и, встав из-за стола, отошел в дальний угол комнаты. Там он включил электрочайник и достал из шкафчика банку с кофе.
– Вам крепкий или нет? – спросил Карташов, щурясь от дыма, но по-прежнему не вынимая сигарету изо рта.
– Крепкий, – ответила Лариса.
Он положил две ложки кофе в чашку, залил ее кипятком, положил сахар, размешал его, после чего наконец вынул сигарету изо рта и стряхнул пепел в пустую банку из-под пива. Поставив перед Ларисой чашку кофе, снова сел напротив и произнес:
– Вы очень молодо выглядите, Лариса Викторовна. Не случайно там, где погибла эта девушка, Алина, я спросил вас, не были ли вы подругами…
– Спасибо, – улыбнулась Лариса. – Так что же за вопрос вы мне хотели задать? – спросила она, сделав глоток из чашки.
Карташов помедлил секунду-другую, потом сказал:
– Там, у отеля «Континент», когда стояли у тела Машковской, вы категорично заявили, что это убийство. Мне хотелось бы теперь, чтобы вы подробно изложили, что заставляет вас так думать.
* * *
…Все началось за два дня до этого, в субботу, когда Ларисе позвонила ее давнишняя подруга Эвелина Горская, парикмахер одного из элитных салонов города, и предложила ей посетить показ моделей женской одежды. Она утверждала, что это мероприятие является для города большим событием и что знающие люди утверждали – модели вполне пригодны для повседневной носки такими модными и экстравагантными женщинами, как они.
Лариса, подумав, согласилась. На дворе стоял сентябрь, только что она проводила своего мужа в Москву. Евгений, который этим летом решил вернуться к семейному очагу после четырехлетнего пребывания в столице и почти года разрыва отношений с женой, уехал на месяц в Москву свертывать дела. В начале ноября он обещал приехать назад.
Ларисе, несмотря на то что Котов уехал всего лишь неделю назад, стало скучновато. Конечно, работа в ее собственном ресторане отнимала много времени, но потребность в каких-то развлечениях оставалась. И поэтому предложение Эвелины она приняла, можно сказать, с удовольствием.
На следующий день, в воскресенье, они подъехали к отелю «Континент», в котором должна была проходить презентация, за полчаса до ее начала.
Организаторы презентации до последнего не продавали все имеющиеся у них билеты, дабы убедиться, что все желающие попасть на вечер «шишки» были ими отоварены. Подумать только, на скольких людей в Тарасове повлияло магическое французское словосочетание «прет-а-порте», в переводе означающее лишь «готовое платье». Если учесть, что все эти модели в скором времени должны были появиться в городских бутиках и салонах, то смысл подобного рвения был абсолютно непонятен.
«Вот дикари!» – заключила Лариса и вместе с Эвелиной начала пробираться сквозь толпу к дверям отеля. У них были пригласительные билеты, и никаких проблем с тем, чтобы попасть на показ, не было. Однако толпа есть толпа, и, когда они наконец добрались до дверей, их одежда и нервная система находились уже в достаточно потрепанном состоянии. Особенно нервничала Эвелина, дама хоть и легкомысленная, но достаточно чопорная, привыкшая к салонам дорогих иномарок, солидным кавалерам и ручкам, подаваемым ей по любому, самому мелкому поводу.
Когда они наконец пробрались внутрь, Эвелина где-то минут десять ворчала и брюзжала по поводу диких нравов провинции, где она вынуждена влачить свое существование. Она бы, возможно, еще долго возмущалась, но тут Ларису окликнул удивительно знакомый голос:
