Третьи сутки снежная пурга секла стены и крышу метеостанции. Ветер выл с ураганной силой и, казалось, наступил конец света: за крохотным окошком – только кромешная тьма и жуткий вой.
У метеоролога Виктора Павловича Дёмина, казалось, с каждым часом мозги распухали всё больше и в любую минуту могли разнести череп на куски!
А тут ещё – тревога за практиканта Толю Ветрова, которого он за сутки до начала этого природного сумасшествия отправил на снегоходе за топливом для генератора и продуктами на Центральную Базу метеорологов.
В.П. был опытным метеорологом, и хоть в 20-ый или 30-ый раз просматривал показания приборов, никак не мог взять в толк: как они проворонили эту мощнейшую бурю? Ведь ни единого признака не было! Светило бледное зимнее солнце, искрился белоснежный снеговой наст, ветерок едва чувствовался, температура всего -20° C, влажность – тоже в норме, как и магнитные поля…
База была примерно в ста километрах, практикант выехал за сутки до начала природной свистопляски и доехать успел – это точно. Чтобы управиться там с делами нужно два дня, но выехал ли он обратно или, учтя погоду, остался на базе – неизвестно: связь не работала. Ну, а если успел выехать и попал в бурю – тогда парню конец!
От многочасовой бессоницы, всё нарастающей тревоги, невозможности выйти за порог и физического бездействия можно и с ума сойти! В.П. чувствовал, что с каждым новым часом нервы его идут вразнос, а сознание то куда-то проваливается, то раздваивается: казалось ему, что какая-то часть мозга мучительно пытается осознать, проанализировать нынешнюю ситуацию и решить, что делать, если под напором урагана избушка метеостанции просто развалится, и – параллельно – в другой части мозга стали проплывать воспоминания о прожитом и пережитом и наплывала такая непомерная от всего тяжесть, что хоть ложись – и помирай!
Вспомнил он момент триумфа при защите кандидатской диссертации, когда следом за официальными оппонентами и другие члены Большого диссертационного совета стали высказываться, что новизна и глубина исследования темы и созданный диссертантом специальный математический аппарат для многофакторного анализа параметров, определяющих с высокой достоверностью прогноз погоды, по сути превратили диссертацию в докторскую, даже в две: одну – по метеорологии, другую – по математике.
Припомнилась и своя быстрая реакция – отказ от такого поворота, который затормозил бы его творческую жизнь на несколько лет точно! Пришлось бы заниматься писаниной с утра до ночи!
Он был молод, горяч и рвался поскорее подтвердить практикой свою главную идею: климатические явления – это не только результат взаимодействия Солнца с воздушной средой и поверхностью Земли!
Не менее важно учитывать и переменное состояние геомагнитной энергии – «дыхание» земного шара, которое громадными энергопотоками излучает Земля в местах разломов тектонических плит и из жерл неспящих вулканов.
Дёмин не вылезал из длительных экспедиций и командировок в самую труднодоступную – и потому малоисследованную – глухомань. А вернувшись – спешил днём и ночью обрабатывать результаты замеров и наблюдений, чтобы как можно быстрее отправиться в новую экспедицию. Едва заметил, как ушла жена с двумя детьми – не успел с ними толком побыть и душою породниться: некогда было! И быстро превратился в отшельника, совершенно чуждого обычной жизни.
Даааа… Наверное, это – последняя его экспедиция – здоровье как-то враз «сломалось»…
Вдруг ему показалось, что в тёмном оконце мелькнул слабый спОлох – хотя, если свет пробил буран такой плотности – источник света был мощнейший! Сразу же следом дрогнула, качнулась земля и домишко метеостанции!
Взглянул на самописцы и стрелочные приборы – все они как с ума посходили! Одни стрелки – до того малоподвижные – метались от края до края, другие – вдавились в упоры с такой силой, что аж изогнулись!
Тут с запозданием секунд 12—15 – донёсся грохот, как от взрыва!
Что-то мощное взорвалось в километрах 4—5 от метеостанции!
Записал точное время прихода возмущения на датчики в этой зоне и в отдалении, и проследив по карте, понял, где эпицентр взрыва: вблизи 3-ей вышки, со смещением в сторону 11-ой и 7-ой!
Все три располагались над местом разлома тектонических плит и их замеры были важнейшими в этой экспедиции!
Стал быстро запихивать в рюкзак запасные приборы и всё, что необходимо для похода к тройке, семёрке и одиннадцатой вышке, погрузил на волокушу и крепко увязал: не век же погода будет сходить с ума! За сборами забыл даже, где и что у него болит!
Часа через два прорвался звонок с Центральной базы: значит, погода уже позволила. Взрыв, конечно, они засекли, но причин не знали. Спрашивали у него, что там на седьмой, третьей и одиннадцатой вышке. Сообщил обстановку с приборами и что – как только погода позволит – двинется к месту происшествия. Практикант, к счастью, пережидал буран на базе.
Хотя приборы, замеряющие магнитные поля в зонах вышек, продолжали биться в истерике, лишь поменяв вид паники, погода вернулась во вменяемое состояние.
Виктор Павлович прикрепил сзади к поясу петлю от волокуш, встал на лыжи и двинулся к вышкам. Ещё вдали от них он стал встречать сломанные и вырванные с корнем деревья, поваленные в одну сторону. Ясно, что от мощного взрыва.
Из-за этих деревьев идти было неимоверно трудно и волокуша то и дело превращалась в якорь. Отцепил её, присыпал снегом на всякий случай (хотя край был безлюдным) и с рюкзаком за спиной двинулся к предполагаемому эпицентру взрыва.
Пора было вышки увидеть, а нет ни одной! Наконец, увидел одну – валяется, вся погнутая… Лыжи всё чаще стали тормозить, что-то под ними лыжам мешало. При очередном «захвате» лыж рассмотрел в снегу искарёженную железяку из какого-то светлого металла. Сунул в рюкзак, сделал несколько шагов и вдруг справа приметил снеговой холмик наподобие могильного. Странно! Здесь же была ровная поляна!
Свернул к холмику. Стал поспешно руками разгребать снег…
Увиденное – поразило его: под снегом лежал кто-то в серебристом скафандре! Не взрослый – подросток, ростом метра полтора. И без признаков жизни!
Попробовал тормошить – ни движения в ответ! Изморозь покрывала шар шлема, кто под ним – не видно.
Уложил подростка на открытое место, открыл быстросъёмные застёжки шлема, снял его – и отшатнулся в страхе:
Перед ним была типичная кошачья морда, только безволосая, желтоватая, с короткими усами! Выпуклые глаза – нет: глазищи! – размером с куриное яйцо, были закрыты. Прикоснулся к морде голой рукой – холодная!
Трясущимися руками вытащил фляжку со спиртом, отвинтил и снял крышку, а потом пальцами левой руки надавил на точки на щеках позади рта котяры и, раскрыв ему рот, плеснул туда спирт из фляжки.
