Может ли знать человек, что произойдёт завтра?.. Может!.. но это знание, в любом случаи, будет только предположением. Елисею было уже тридцать девять лет, скоро сорок… скоро?.. Возраст весьма приличный и удивительный, возраст первых предварительных выводов и переосмысления своей жизни. Так ли он проживает свою жизнь, правильно ли, и какой след оставляет на земле?..
Вспомнил свою бурную молодость, свои похождения, женитьбу, создание семьи, неплохой семьи, свои устремления и накопления, опыт… Дети растут и радуют доброе отцовское сердце. Да!.. почему же он вспомнил?.. и почему стал задумываться о своём грядущем сорокалетии?.. Ещё тогда, когда было ему всего семнадцать лет, один человек предложил в шуточной форме посмотреть по его руке его жизнь. Конечно, Елисей ни во что не верил и, смеясь, протянул ему свою руку.
– Ждёт тебя бурная молодость – начал без предисловий «хиромант», – даже, когда женишься, будешь искать то, не знаю что и устраивать себе нагрузки, но!.. – Елисей непроизвольно замер, – жизнь размеренно-бурная прекратится в сорок лет. В сорок лет, Елисей, в твоей жизни начнут происходить большие изменения, а дальше… – «хиромант» замолк.
– Что?.. – не выдержал паузы Елисей, но «хиромант» опустил руку и закончил:
– А дальше после бурной жизнедеятельности накопление мудрости, нахождение себя и достаточно спокойная жизнь.
Елисей задумался и после небольшой паузы сделал заключение:
– Спокойно жить, значит с чётко обозначенной целью…
– Не совсем так – ответил «хиромант», – такие, как ты спокойной жизнью называют не обывательское благополучие, а установка равновесия, только вот есть ли оно, это равновесие?..
– Да, да, и я об этом.
И, тем не менее, жизнь установилась. Внешние изменения и бури Елисея не пугали, он ушёл в себя, много читал и, что самое главное, последнее время начало открываться давно забытое восприятие мира, но будто всё сначала. Он назвал это открытие – касание вечности. Вспомнил, что когда-то в юности и детстве мир иначе видел, видел через краски песен, стихов, что сочинял, через сиянье звёзд, шум ветра, зарево заката и рассвета, через первый солнца луч, через любовь, что возникает, чтобы украсить мир, наполнить смыслом.
Но, разве он не любит?.. не встречает солнце чуть не каждый день?.. И вспомнил вновь, что в детстве, юности и позже приходилось защищать свой мир, сейчас он просто спрятался от мира, ушёл в себя и никого туда не допускал. «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»… вспомнил Елисей, это критерий жизни для него.
Как он живёт?.. кругом развал, утеря нравственности и морали, предательство и рынок… Как выжить в мире, в котором всё перевернулось, как найти и сохранить?.. Он видел, как рушились не только предприятия, и государство, разрушались семьи, коллективы, законы волчьи захватывали всё большие пространства жизни… Для себя искал он выход и нашёл его, считал… Начал опять стихи писать, да и не только, начал рассказывать себе о том, что будоражило сознание, рассказывать в стихах, в рассказах, в виде искусства, творчества, познания.
Такие мысли всё чаще возникали, волновали сердце, просились к проявлению. Это нормально!.. ненормально то, что люди углубились в рынок и в духовной сфере, в том числе, не только продавали, а душа стала копейки стоить. Когда-то… он помнит, что люди другими были, люди понимали, песни пели, что в полюшке поют, радовались и огорчались, были более общины. А сейчас?..
Шел тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Прошло два года, как Елисей работал в модельном цехе, и это радовало и успокаивало хоть чуть-чуть, потому что здесь сохранилась доля культуры, которая сознание определяла, сопротивлялась рынку, но рынок наступал и всюду проникал…
Мимо Василиса проходила, что мастером его была. Он часто наблюдал за ней, как бы тайно. Было интересно, то, что он видел её не в месте, где она идёт, а где-то впереди. Это состояние ему знакомо было, особенно, когда писал стихи. Они писались не тогда, когда записывались на бумаге, а, именно, в такие вот моменты жизни и по этим признакам понял, что Василиса тоже стихи пишет. Решил проверить.
Однажды, когда она мимо проходила, он её окликнул:
– Василиса Михайловна, можно вас?..
Василиса подошла:
– Что-то непонятно?
Елисей достал чертёж и сделал вид, что непонятно. Она убеждённо стала объяснять, но он её не слушал. Само присутствие её возле него почему-то будоражило сознание, особенно в последнее время, мелкой рябью волнения охватывало Елисея, будто он входил в её пространство жизни. Не это удивляло, это не считал он чудом, удивляло то, что её пространство было чистым, даже звенящим искорками электрических разрядов, которые охватывали тело, наполняя лёгкой негой.
Василиса, по-видимому, поняла, что Елисей не слушает её, прекратила объяснять, только спросила:
– Вам понятно?
Елисею вдруг захотелось с ней поговорить не в рабочей обстановке, но как к этому прийти, пока не знал, тем не менее, спросил:
– С вами можно не в рабочей обстановке поговорить?
Василиса замерла, хоть и не удивилась. К ней часто обращались люди со своими проблемами в семье и в жизни. Почему-то многие считали, что её советы продуктивны, а она не отказывала в советах никому. Конечно, чаще просто выливали все свои проблемы, жалобы и просто грязь души, но к этому она привыкла. Ей и самой хотелось излияния, понимания и хоть чуть-чуть внимания к себе… Вот и сейчас поняла вопрос, как желание совета, поделиться с ней какими-то проблемами в семье.
– Я не против, но где же вы хотите встретиться?..
Елисей не стал торопить события. Он видел, что Василиса пишет стихи скрытно или занимается каким-либо искусством, тема для разговора просто прекрасная… решил просто, достал из шкафа несколько листов бумаги и Василисе протянул:
