Джек Макдевит - Омега

Это был самый величественный архитектурный ансамбль из всех, какие видел Дэвид Коллингдэйл. Из-подо льда и снега поднимались высокие шпили, купола и призмы. Между уцелевшими башнями и их останками пролегали воздушные переходы, многие из которых уже обрушились. Кроме того, присутствовали пирамиды и обширные площади, которые когда-то могли быть парками или дворами. Центр города отмечал обелиск. Это было место вне времени, замороженное, сохранившееся в веках. Пейзаж, который мог написать Монтеле. Город из стекла и хрусталя, а в более благоприятные времена – город цветущих деревьев, подстриженных живых изгородей и манящего под свою сень леса. Застань его, когда гигантская луна (правда, всего лишь в половину величины земной) восходит в небе, и задумаешься, не здесь ли был небесный город, Валгалла, Арголида, ночной Эльдорадо.

Все это выглядело слишком фантастично, чтобы на самом деле служить домом процветающей цивилизации. Коллингдэйл не мог отделаться от чувства, что строители задумывали этот город скорее как произведение искусства, а не в качестве жилища, стремясь воздвигнуть своего рода музей монументов. Обломки некоторых возвышались над толстым снежным ковров. Город был безымянным, и ему дали имя – Лунный Свет: и городу, и планете, и чувству потери.

Угрюмый ветер завывал на пустых улицах, пробирая до костей даже в защитном костюме, который, видимо, барахлил. Вернувшись в купол, Дэвид проследит, чтобы его отрегулировали как надо. Не хотелось бы, чтобы костюм отказал при двадцати градусах ниже нуля.

Солнце тщилось подняться над низким горным хребтом. Несколько тысяч лет назад со светилом что-то случилось. Абрамс объяснил: избыток металлов или что-то в этом роде. Временно, настаивал он. Вернется к норме через несколько тысяч лет. Словно это будет иметь значение!

Дэвид находился на экваторе, куда бежали остатки некогда глобальной цивилизации. Были и другие города, большинство – в районах с мягким прежде климатом; некоторые погребены под снежными полями, другие вморожены в стены льда.

Коллингдэйл и его команда по-прежнему мало знали о расе, которая здесь жила: только, что та давно вымерла и что местная архитектура успешно соперничает со всем, когда-либо созданным человечеством. Хрустальные мосты, переброшенные через могучие реки, циклопические купола, широкие воздушные переходы между ними. Сейчас все замерзшее, мосты и реки – чисты, как и их дух.

Злая ирония заключалась в том, что Лунный Свет, достигший расцвета и погибший примерно тогда, когда люди разрабатывали каменоломни, чтобы построить первые пирамиды, никогда не открыли бы, не нагрянь к нему непрошеный гость. Разведывательный корабль «Гарри Кокер» наблюдал за Омегой, одним из чудовищных облаков, которые волнами дрейфовали от галактического ядра и, видимо, были настроены на разрушение любой цивилизации на своем пути. «Кокер» должен был проверить, как облако поведет себя в сложном гравитационном поле планетной системы, и вдруг заметил на четвертой планете следы городов.

Коллингдэйл, прищурившись, посмотрел в суровое серое небо. Облако было видно с середины дня до поздней ночи. Оно висело там и сейчас, незаметное в лучах заката. Днем оно выглядело совершенно безвредным, похожим на огромную темную грозовую тучу, какие Дэвид встречал за свою жизнь миллион раз. Но это двигалось вместе с небом, за атмосферой, сохраняло неизменной траекторию своего движения и продолжало расти.

Омега-облака не были новостью. Их открыли четверть века назад. Хотя никто не видел их атак на города, облака связывали с массовыми разрушениями на Куракуа в древние времена, на Бете Пасифика-3 и на двух других мирах. Перед Омегами помещали объекты разнообразнейших геометрических форм, и так люди точно узнали, что очертания, которых нельзя найти в природе, притягивают молнии.

Никто не понимал, как или почему. Никто не знал, откуда появляются Омеги. И, казалось, мало кто надеялся когда-нибудь найти разгадку.

До сих пор никто не видел, чтобы облако сменило курс и скользнуло в планетную систему. Никто не наблюдал нападения Омеги на планету.

К счастью, на Лунном Свете отсутствовало население, которое, очевидно, погубил ледниковый период, вызванный нестабильностью солнца. По самым приблизительным оценкам уже две тысячи лет планета пустовала.

Коллингдэйл вырос в Бостоне с матерью-алкоголичкой и без отца, который, как упрямо твердила мать до самого дня своей печальной проспиртованной смерти, отправился на запад по делам и не сегодня завтра может вернуться. Дэвид провел два года в сиротском приюте, был усыновлен парой религиозных ортодоксов, убегал столько раз, что они в итоге имплантировали ему трэкер, и – несмотря на все – выиграл стипендию Массачусетского университета. Он получил степень по археологии; повинуясь непонятному капризу, брал частные уроки летного дела и, как ему нравилось думать, уже никогда больше не коснется земли. В конце концов он решил, что полеты между Чикаго и Бостоном не соответствуют его амбициям. Он научился пилотировать сверхсветовики, был капитаном на нескольких кораблях крупных компаний и Академии, заскучал, таская людей и припасы туда-сюда через пустоту, вернулся на учебу и выбрал дисциплину, которая в ту пору страдала отсутствием объекта: ксенологию.

В промежутках он похоронил своих приемных родителей, умерших с разрывом в год – один не мог жить без другого. Омоложение они отвергли, ибо это противоречило Его плану. Они никогда не отказывались от Дэвида, хотя и не одобряли русла, в котором текла его жизнь. В последние годы их жизни он перестал возвращаться домой, поскольку там ему продолжали твердить, что простили его и уверены, Бог тоже его простит.

Дэвид не знал, почему они вспомнились ему, когда он глазел на город. Вот бы им увидеть Лунный Свет! Конечно, их поразило бы его величие и, может быть, они поняли бы, чему посвящена жизнь Дэвида.

Омега-облака обычно поражали молниями прямоугольные объекты. Любой объект, в чьих очертаниях присутствовали прямые углы или резкие отклонения от естественных кривых, мог стать мишенью.

Когда информация об облаках впервые появилась, она казалась досужей болтовней. Коллингдэйл помнил, как научное сообщество почти единодушно высмеивало подобные истории. Гипотеза, что Омега может самостоятельно менять курс, казалась невероятной. Их предполагаемая способность разгоняться до высоких скоростей – абсурдом. Эти утверждения казались столь странными, что никто из дороживших своей репутацией не проверял их. Большинство упорно не принимало эту идею, пока приближающееся к Лунному Свету облако Бринкмана не начало замедлять движение и не направилось в планетарную систему. Это случилось четыре года назад.