«Что я здесь делаю? – с ужасом подумала Маргарита. – Если бы меня сейчас кто увидел! Вот был бы позор! Хотя кто меня тут увидит из моих знакомых, если они все со мной? То есть возвращаемся к пункту первому, меня и так уже видят… Как говорит молодежь – палево, однако…»
Маргарита Олеговна Егорова – женщина далеко за тридцать. Работа у нее соответствующая, уважаемая и интересная. Психолог по образованию, она имела частную практику, как многие ее коллеги, вела консультативный прием, а также работала в центре реабилитации, где помогала женщинам после сексуального и прочего насилия. Зарабатывала средне, но так как семьи у Риты не было, то ей на жизнь вполне хватало. Даже оставалось на приятные мелочи, например, Рита позволяла себе иногда питаться в кафе и ресторанах. Она встречалась с подругами, посещала кинотеатры, выставки, спектакли, в общем, как могла заполняла свою жизнь.
Отца своего Рита не помнила, а мама, Ольга Петровна, умерла полгода назад в одном из московских частных хосписов. Болела перед смертью она долго и безнадежно, Рита уже свыклась с мыслью, что мамин конец неизбежен, но все равно очень тяжело пережила ее смерть. Перед смертью Ольга Петровна сказала:
– Я вот ухожу, а ты остаешься совсем одна!
– Мама, прекрати! Я уже взрослая женщина, не ребенок! Со мной всё будет хорошо! – успокаивала ее Маргарита.
– А вот я так не думаю! Ты неустроенная женщина, требующая заботы, внимания и сильного надежного мужского плеча. А у тебя никого нет, кроме твоих бестолковых пустоголовых подружек. Ты с ними поддерживаешь отношения только от скуки, а ведь всё могло бы быть по-другому! Ведь и у тебя могла бы быть семья, и ты бы не чувствовала себя одинокой! Я воспитывала тебя в строгости и сейчас понимаю, как была не права, но уже поздно.
– А помнишь Вовку? – рассмеялась Рита. – Мы сидели с ним на качелях, он курил, вернее, пытался курить, выставляясь передо мной, изображал взрослого. Мы подростками были – первая любовь и всё такое. А тут ты налетела, в бигуди, и хрясь! – его по спине дедовским ремнем с медной пряжкой. Я помню лицо Вовы! Он чуть сигаретку не проглотил! А уж как улепётывал! И больше за мной не ухаживал. Мало того, он шарахался как от чумы и всем говорил, что у меня сумасшедшая мамаша, и советовал держаться подальше!
– И правильно! Нечего было в таком-то возрасте с мальчиками обжиматься! Курил он, понимаете! – стояла на своем мать.
– Мамочка, а в каком возрасте надо было? В каком, если не в том самом? Мальчики, любовь…
– Да я просто очень боялась за тебя, – огорчалась мать. – Нужно было поводья немножко отпустить. Но тогда я считала, что абсолютно права, согласись, ведь всякое могло приключиться.
– Да, мамочка, в жизни бывает всякое, – подтвердила Маргарита.
Ольга Петровна перевела дыхание, чтобы набраться сил, и продолжила:
– Я хочу сказать тебе, дочь… – Она ненадолго умолкла.
– Да, мамочка, слушаю.
– Олег, твой отец, ушел от нас, когда ты была совсем маленькой. Ты говорила, что его не помнишь.
– Да, не помню. Не надо сейчас об этом, мама. Ты расстроишься, а тебе это совсем не нужно. Я же, видишь, ни о чем не спрашиваю тебя. Честное слово, я забыла о нем и никогда не вспоминаю. – Маргарита не кривила душой.
– Да… Тридцать пять лет почти прошло. Всё давно в душе́ умерло. Вот когда он ушел, я была очень зла, просто клокотала от ненависти! Я проклинала его каждый день и была готова задушить! Любила сильно подлеца, а он предал! Ушел к другой женщине. Я ненавидела их обоих. Ничего не хотела знать, вычеркнула из жизни. Отец пару раз хотел пообщаться с тобой, а я не дала. Я лишила тебя общения с отцом и была не права. Он разлюбил меня, но тебя-то он, наверное, любил. Это ведь тоже мой грех, поэтому молчи, не спорь со мной.
– Не кори себя, я тебя как женщина очень хорошо понимаю и прощаю, – погладила Ольгу Петровну по руке Маргарита.
– У них два или три года спустя, я уже не помню, родилась дочь… Или…
– Сын? – разумно предположила Рита, улыбаясь, хотя впервые в жизни услышала от мамы такие подробности об отце. – Другого не дано.
– Ты, как всегда, права! Вот честно, не помню! Я так старалась вычеркнуть все связанное с Олегом из головы. Кто-то где-то обмолвился, что у него ребенок родился… Вроде все-таки дочь, так мне запомнилось почему-то.
– Я поняла, что ты хочешь сказать. Что у меня есть сестра? Сестра по отцу?
– Сестра или все-таки брат? – снова задумалась Ольга Петровна.
– В принципе, это неважно!
– Но ты помни! Ты не одна! Все-таки это родственник! Кровный родственник! – воскликнула мама. – Найди их.
– Мама, кого «их»? Как искать-то? Мы даже не знаем точный год рождения и кто это – мужчина или женщина? Да и где искать? – пожала плечами Рита, все же почувствовав некоторое волнение.
Но она растерялась, так как совершенно не знала, что с такой информацией делать. Как ей поступить? Предпринять что-то или нет? Должно ее это заботить и волновать или нет? Вот еще на ее голову забота…
– А я считаю, что ты теперь знаешь самое главное – что у тебя есть родственник! И есть кое-какие мелочи… Олег – папашка твой – умолял назвать тебя Сашей, в честь его отца. Просто ходил за мной день и ночь, это было для него почему-то важно. Принципиально! Ему было все равно, кто родится – мальчик или девочка. А я вот заупрямилась, сама не знаю – зачем? Потом в голову лезли всякие глупые мысли, что если бы я назвала тебя Сашей, то, может, он и не ушел бы? Хотя бред, конечно…
– Характер у тебя всегда был… непримиримый, – согласилась Рита.
– Солдафонский! – кивнула Ольга Петровна и пустила слезу. – Но я точно знаю, что женщина, с которой он стал жить после меня, была уступчивой, спокойной и на личико ничего так себе. Думаю, что не ошибусь – они назвали ребенка Сашей… Это я голову даю на отсечение. Так что имя, отчество и фамилию знаем, – посмотрела на дочь Ольга Петровна.
– То есть мне искать Александру Олеговну Егорову или Александра Олеговича Егорова? Думаешь, это просто?
– Ну, да.
– А разница в возрасте какая у нас?
– Лет пять, – не очень уверенно ответила Ольга Петровна.
– Ты же говорила – у нас два, максимум три года разницы? – удивилась Маргарита.
– Ну, я с запасом беру, на всякий случай. Вдруг я что запамятовала? – отвела глаза Ольга Петровна. – Говорю же, плохо помню.
– Мама, это нереально! Таких Егоровых – миллионы! Или тысячи. Очень уж фамилия распространенная. К тому же, мамочка, если родилась девочка, она давно могла выйти замуж и сменить фамилию, и тогда дело – труба.
