Я попала в эту историю, как муха в варенье или мед, если смерть в меду кажется вам более привлекательной, чем кончина в джеме. Но в роковой день, когда началась цепь странных, необъяснимых событий, ничто не предвещало неприятностей.
Около семи вечера, как всегда, я ввалилась в дом, обвешанная пудовыми сумками, и, грохнув их у вешалки, заорала:
– Эй, есть кто живой?
– Ну? – высунулся в коридор Сережка.
– Оттащи на кухню, – велела я, пиная ногой пакет.
В ту же секунду раздался характерный треск. Вот незадача, я случайно попала в мешочек с яйцами.
– Бей, не жалей, – хихикнул Сережка.
Я расстроилась. Жаль, нам не дано предвидеть будущее, иначе маленькая неприятность с яйцами показалась бы смешным пустяком, милой ерундой. Но в ту минуту я испытывала чуть ли не горе.
– Черт возьми, тащила их от метро, и ничего, а дома сама же ногой долбанула…
Ноя и жалуясь на тяжелую судьбу, я вползла на кухню. За большим круглым столом мирно пили чай Юля, Кирюшка и Сеня. Юлечка заглянула в пакет и попыталась меня утешить:
– Сущая ерунда, всего шесть штук кокнулись.
Я чуть не зарыдала.
– Достань их и слей в кастрюльку, – велел Сережка жене.
Юлечка послушно вытащила скорлупки.
– Прекрати кукситься, – налетел на меня Сережка, – подумаешь, беда.
– Правда, Лампа, – подхватил Кирюша.
– А ты молчи, – остановил Сережка младшего брата и добавил: – Нашла горе, разбитые яйца. Вот у Сеньки настоящая беда.
Семен – лучший друг Сережи, они учились в одном классе, правда, потом разбежались по разным институтам, но дружбу сохранили. И хотя сейчас Сережка работает в рекламном агентстве, а Сеня преподает немецкий язык, встречаются они по-прежнему часто. Сеня мне нравится: открытый, бесхитростный парень, всегда готовый помочь.
– Что за беда приключилась с тобой? – со вздохом спросила я.
Непривычно хмурый Семен буркнул:
– Прям говорить неохота!
– Ладно, я сам расскажу, – ухмыльнулся Сережка.
Год тому назад Сеня познакомился с девушкой, веселой и смешливой Ритой, большой любительницей дискотек, гулянок и ресторанов. Почти полгода Семен развлекал ее, но потом понял – в голове у Маргариты лишь танцульки, и хорошей жены из нее не выйдет. И хоть Сеня сам был не прочь повеселиться, но не каждый же день. Будучи человеком спокойным, во всех смыслах положительным, он представлял себе будущую жену иной: работящей, терпеливой, хорошей хозяйкой и матерью. Риточка же, страшно гордая своей и впрямь незаурядной внешностью, считала, что является подарком для будущего супруга. И вообще мужчины родились на свет для того, чтобы доставлять ей, Маргоше, удовольствие.
Короче говоря, Сеня начал тяготиться этими отношениями и закрутил роман с другой девушкой, Наташей, знакомой Риты. Та оказалась полной противоположностью Марго – тихая, молчаливая домоседка. У Наташи рано умерла мать, и все хозяйство девятнадцатилетняя девушка вела сама. Отец ее, совсем еще молодой, тридцатидевятилетний вдовец, чувствовал себя как у Христа за пазухой. На столе всегда стояли горячие обед и ужин, вовремя подавались выглаженные рубашки. Через два месяца Сеня сделал предложение Наташе и начал готовиться к свадьбе.
Когда Рита узнала, что поклонник переметнулся к другой, она вначале потеряла от злобы голос. До сих пор ее никто не бросал, и обида засела ржавым гвоздем в ее сердце.
Риточка поклялась отомстить мерзкому негодяю и клятву сдержала. Сначала она хотела испортить Сене праздник, явившись незваной гостьей на бракосочетание. Но потом хитрой девчонке пришла в голову гениальная мысль. Наташин папа, красивый и обеспеченный вдовец, с явным интересом давно поглядывал на белокурую, голубоглазую и пышногрудую Риту, когда та появлялась у дочери. Теперь Марго пустилась во все тяжкие, кокетничая с мужиком. Не прошло и полугода, как Сенин тесть женился на Маргарите, и она стала тещей парня.
Я хихикнула:
– Ну и влип!
– Да уж, – вздохнул Сеня, – живем в общей квартире, и Ритка пакостит по-страшному. Так хитро все обставляет, будто она о Наташе заботится, а я выгляжу просто монстром. Что делать – ума не приложу!
– Снимай квартиру и съезжайте, – посоветовал Сережка.
– А деньги? – всплеснул руками Сеня. – Знаешь, сколько в месяц хотят? Меньше чем за сто долларов не найти.
– Вот что, Сеня, – сказала Юля, вставая, – раз уж женился, изволь создать супруге нормальные условия.
– Ну не зарабатываю я столько, – пригорюнился парень.
– Как же думал семью создавать? – гнула свое Юля.
– Кто знал, что так получится, ты же, Юлечка, живешь с Сережкиной матерью – и ничего.
– Катя дома никогда не бывает, и потом, какая из нее свекровь – смех один, – вздохнула девушка и велела: – Кирюшка, влезь на табуретку и достань со шкафа большую сковородку. Чего яйцам зря пропадать, сейчас сделаю замечательный омлет.
– Вечно мне поручения дают, – заныл мальчишка.
– Ну тебя, – рассердилась Юля, – сама достану.
Она моментально вскочила на табуретку, вытянула руки, чуть оступилась…
– Осторожно! – заорал Сережка.
Но было поздно. С легким криком Юля шлепнулась на пол и тут же заорала.
– Что, что? – засуетились мы, кидаясь к ней.
Девушка полулежала на линолеуме, как-то странно вывернув правую ногу. Лодыжка начала моментально распухать и угрожающе синеть.
– Похоже на перелом, – растерянно констатировал Сережка, – и мать, как назло, на дежурстве.
Катя работает хирургом, оперирует щитовидную железу и, на мой взгляд, мало могла помочь в создавшейся ситуации. Но в Сережке в минуту опасности проснулся маленький мальчик, твердо уверенный: стоит лишь маме вернуться домой, как неприятности разом кончатся.
– Все из-за меня, – зарыдал в голос Кирюшка. – Юлечка, прости!
– Ерунда, – прошептала Юля, еле сдерживая слезы, – чему быть, того не миновать.
– Ой-ой-ой! – вопил Кирюшка, задирая вверх руки.
Не хватало только хора, вторящего плакальщику.
– Хватит, – велела я, – надо вызывать «Скорую».
Машина пришла через два часа. Хмурая, нелюбезная тетка одним глазом глянула на поленообразную ногу и весьма грубо приказала:
– Несите в машину.
– Мы? – глупо спросил Сеня.
– Нет, я поволоку, – вызверилась докторица. – Сами дрались, сами и тащите.
– Мы не дрались, – возразил Сережка, – она с табуретки упала.
– Мне один черт, – рявкнула врач, – давайте, шевелитесь, вы не одни на белом свете.
Сеня, Сережа и Кирюша аккуратно подняли стонущую Юлю. Я пошла следом, неся плед. Внизу стоял белый «рафик», внутри которого царил могильный холод. На улице студеный январь, седьмое число…
– Печку включите, – робко попросил Сережка, но водитель даже не вздрогнул.
Юля, которую мы с трудом уложили на носилки, вновь застонала.
– Ей бы обезболивающее, – тихо заметил Сеня.
– Ничего, так доедет, – равнодушно бросила докторица и спросила: – Паспорт с полисом взяли?
