Пролог
Ахейские свечи, как и янтарные факелы – далеко не самый лучший источник освещения. По эффективности они бы с треском проиграли даже газовым филеновым фонарям, которые последние три сотни лет мог себе позволить любой добрый англичанин с доходом от пяти фунтов в месяц. Не стоит даже пытаться сравнить эти архаизмы и их тускловатый свет с новомодными французскими трубками-люминариями, уже с десяток лет как плотно оккупировавшими все здания цивилизованного мира. А если уж говорить про известность…
Нет. Источники освещения, такие как «янтарные факелы» и «ахейские свечи», были известны очень узкому кругу представителей человечества. Настолько узкому и маленькому, что его можно было бы счесть статистической погрешностью на фоне всего остального рода прямоходящих и разумных, если бы не одно «но»…
Этот круг состоял из самых могущественных людей мира. И большинство из них, если бы они могли себе позволить – то с легкостью бы убили за такой факел или свечу. Или предали. Или расстались с парой-другой пальцев. Не все из них, конечно… но большинство. Большинство из меньшинства.
Увы, столь легкие способы обретения желаемого источника света были совершенно недоступны.
Что при этом было в высшей степени иронично, «янтарные факела» и «ахейские свечи» способны были лишь давать свет и немного тепла, как и полагается самым обычным осветительным приборам. Правда – вечно, и безо всякого обслуживания, но разве может такая мелочь сделать осветительный прибор столь желанным для особ, которые вряд ли посчитают даже покупку межконтинентального дирижабля модели «Клаузер» серьезной тратой? Ну или шведского ударного крейсера «Холланд»?
Даже одна свеча, стоящая на столе в кабинете или факел, горящий в подвальной мастерской – были показателями статуса. Особенного, желаемого… элитного. Знаком принадлежности к кругу тех, кто управляет судьбами мира. Возможности тех людей, в чьих домах горела ахейская свеча, были куда шире, чем у того большинства, кто даже не знал об их существовании. Но стоит внести ясность – не все из владельцев ахейских свеч обладали огромным могуществом и влиянием, далеко не все. Можно сказать иначе – владение подобным атрибутом лишь предоставляло… доступ к возможностям, за которые нужно было платить. Не всегда деньгами.
Что еще более иронично, несмотря на всю вопиющую бесценность этих бесспорно великих сокровищ, владение вторым экземпляром осветительного прибора… не давало ничего. Кроме света и небольшого количества тепла. Символы, у них свои правила.
На территории старушки Британии таких огромных черных замков было ровно пять. Темные мрачные колоссы с десятками готических шпилей прятались за стены, превышающие три десятка метров – гладкие, блестящие, неприступные. К каждому из таких замков, занимавшему территорию, на которой мог бы разместиться малый английский городок, вела лишь одна старая, мощеная камнем дорога. Преизрядно заросшая, надо сказать, так как пользовались ей редко.
Про черные исполины, построенные в незапамятные времена, ходило множество легенд и преданий, домыслов и слухов, но за сотни и тысячи лет человеческой памяти целиком подтвержденными были лишь два факта. Первый – замки были обитаемы. С помощью телескопов, эфирных теле-визоров, летающих химер и прочих инструментов любопытного человечества было доподлинно установлено, что каждый из пяти английских замков обитаем. В окнах периодически горел свет, и даже, очень изредка, можно было заметить двигающиеся фигуры. Что насчет факта номер два… тот был куда печальнее для проявляющих любопытство. Долго эти отважные индивидуумы не жили, а их безутешные друзья, родственники и знакомые без всяких успехов обивали пороги защитников закона и справедливости.
Ну а как иначе, если на каждом перекрестке в пределах пяти десятков верст до Черных Замков висели предупреждающие таблички, на которых красным по дереву было ясно написано английским языком, что приближаться к этим замкам английская корона настойчиво не рекомендует. Более того – не несет никакой ответственности за судьбу и жизнь нарушителей.
Разумеется, не добившись справедливости в том виде, котором они ее понимают, все эти родственники и прочие заинтересованные прибегали к иным методам, в том числе и к прямому возмездию Черным Замкам. Что опять-таки заканчивалось лишь новыми мертвыми телами. Молчаливо и спокойно, столетие за столетием, жуткие строения нарабатывали свою репутацию, сильно поуменьшив любопытство неуемного человечества по отношению к себе.
Впрочем, это чувство не было чуждо и владельцам этих эпатажных строений, видевших, по словам одного смелого археолога, даже Первые Войны Кланов.
В данный момент хозяин одного из этих замков находился в своем кабинете. Камин, небольшой бар, монументальный письменный стол и несколько высоких книжных шкафов, топорщащихся корешками книг. Ничего, что выбивалось бы из образа делового кабинета английского джентльмена… ну разве что развернутое лицевой частью к сидящему за столом хозяину большое овальное зеркало в прихотливо изукрашенной металлической раме темного металла. Хотя, нужно заметить, присутствуй в этом кабинете современный английский джентльмен, то он был бы изрядно удивлен отсутствием телефонного аппарата, факсовой машины и эфировизора.
Впрочем, у аристократов, обремененных высоким положением и властью, набор подобных устройств обычно содержался у домашнего секретаря.
Но не в этом случае.
Хозяин кабинета, а заодно и замка, носил домашний коричневый в клетку костюм из мягкой шерсти. Человек был высок, несколько худощав, с глубоко прорезанными чертами лица. Расплывчато-водянистый цвет глаз, так характерный для большинства англичан, был данному джентльмену не присущ – карие, почти черные глаза утопали в глубоких глазных впадинах. Сильнее темных провалов глаз внимание привлекал острый длинный нос, гордо украшающий собой худое вытянутое лицо. Аристократ был шатеном с чуть посеребренными сединой висками, выдающими его возраст, приблизившийся к первой полусотне лет.
Положив руки на стол и скрестив длинные худые пальцы, человек ждал. Наконец, по зеркалу пошла небольшая рябь, прямо от центра – как будто кто-то тронул ставшую жидкой поверхность, пустив к краям круги. Лорд немного поднял брови в изумлении, а затем, вернув непроницаемое выражение лица, сделал сложный жест пальцами левой руки. Отражение исчезло, вместо него на остроносого аристократа воззрился атлетично сложенный человек, с пышной гривой белых волос, крупными чертами лица и светло-карими глазами. Судя по передаваемому изображению, необычный абонент находился в очень похожем кабинете.
– Эдвин, – выдохнул остроносый и немного прищурился, – Какими судьбами? Что-то изменилось?
