1
Первого апреля 1976 года в Ташкенте стояла необыкновенная жара. Солнце палило нещадно, и, выйдя из здания аэропорта «Ташкент Южный» на улицу, Сева тут же вспотел. Он снял пальто и с удовольствием оглядел залитую солнцем площадь. Надпись кириллицей на растянутом над площадью огромном транспаранте гласила: «Куш келибсыз!»
В Ташкенте он до этого никогда не бывал, не знал здесь ни одного человека и не имел ни одного адреса, по которому можно было обратиться. Однако, как и все остальные жители страны, он знал – зайди в любую пивную, и тебе скажут: «Ташкент – город хлебный». Тут перед ним остановилось такси. «Чем черт не шутит, – решил Сева, – проверим, может, народ не врет».
Город ему сразу понравился. Красиво. Климат замечательный. Первое апреля, в Москве немногим больше нуля и мокрый снег, а здесь теплынь. Сказка.
– Куда едем? – прервал течение его мысли водитель.
– В гостиницу.
– Какую гостиницу? У нас большой город, у нас очень много гостиниц. Куда хотите?
– В лучшую гостиницу, – с нажимом сказал Сева.
– Какая лучшая гостиница? У нас есть «Ташкент» и новая гостиница «Узбекистан».
– Какая считается самой лучшей?
– Конечно, новая гостиница «Узбекистан».
– Тогда поехали в «Узбекистан». Да, кстати, что такое «куш келибсыз»?
– «Добро пожаловать» будет.
Сева не ожидал, что гостиница «Узбекистан» окажется двадцатиэтажным современным зданием из стекла и бетона. «Человек, остановившийся в такой гостинице, должен производить впечатление полного материального благополучия», – удовлетворенно подумал Сева и легкой пружинящей походкой направился к окошку администратора. Он, разумеется, знал, что «мест нет», это даже и спрашивать не надо было.
– Меня зовут Савелий Матвеевич Бялый, я приехал из Москвы. Мне, пожалуйста, номер. Хороший.
Администратор удивилась такой просьбе и, оценив костюм, представительный вид и московский выговор неожиданного гостя, решила все-таки разобраться, в чем тут дело.
– Покажите ваши документы, пожалуйста.
Сева вложил в паспорт пятьдесят рублей и протянул ей в окошко.
– Ну, как документы, в порядке? – спросил он.
– Да, нормальные документы, – ответила администратор, забирая купюру. – Не фантастические, не какие-то особенные, но вполне нормальные документы, чтобы получить одноместный номер.
Поднявшись в номер, Сева принял душ, поменял рубашку, обрызгал себя одеколоном и спустился в ресторан. Белые скатерти, накрахмаленные салфетки, запах хорошей и дорогой еды, тихая приятная музыка, как всегда, привели Севу в хорошее настроение.
– Мне узбекский стол, пожалуйста, – улыбнулся он миловидной девушке-официантке. – Шашлык, плов, лагман, что еще?
– Еще манты и салат. Будете?
– Давайте манты тоже, и салатик. И бутылочку водки, будьте любезны.
Выпивая и закусывая, Сева ждал, что будет дальше. Что-нибудь обязательно должно произойти, он знал точно. Юноше тридцать два года, пьет и ест не по-детски, костюм, галстук, прическа на косой пробор, золотые очки, тихо обедает в ресторане гостиницы «Узбекистан», а вокруг ни одного европейского лица.
Ждать пришлось недолго, через десять минут к нему подошла женщина-метрдотель, представилась.
– Так мало у нас здесь бывает приличных людей. Вы из Москвы, вероятно? – спросила она.
– Да, из Москвы.
– А кто вы, чем занимаетесь?
– Я художник. Вот приехал первый раз в Ташкент, за новыми впечатлениями. Но знаете, я здесь несколько часов, а уже чувствую себя как дома. Я никого в городе не знаю пока, поэтому и обедаю один.
Она ушла, но через несколько минут подошла еще раз.
– Вон там, в отдельном кабинете, сидят две женщины, очень приличные женщины, не подумайте чего, не какие-то там. Вы на них произвели благоприятное впечатление, и они с удовольствием составят вам компанию.
– Я весьма польщен, – произнес Сева, самодовольно подумав про себя: «Еще бы». – Конечно, пусть пересядут ко мне.
– Нет, они к вам не пойдут. Вы можете присоединиться к ним.
Лейла и Динара на самом деле оказались интеллигентными узбекскими женщинами, обе на несколько лет старше Севы. Он прикинул, что обеим было слегка за сорок, хотя сказать было сложно, восточные женщины старятся быстрее. Лейла работала в международной редакции радио Ташкента, Динара, в прошлом балерина, была теперь хореографом в Ташкентском театре оперы и балета. Они тут же взяли покровительство над московским гостем и начали обсуждать, с кем из художников, писателей и музыкантов стоит познакомить его в первую очередь. «Главное, ввязаться в бой, а там видно будет», – этому девизу Наполеона Сева неукоснительно следовал всю свою сознательную жизнь. Приехав с планами завоевать этот город и не зная здесь ни одного человека, через несколько дней с помощью Лейлы и Динары он перезнакомился со всей художественной элитой Ташкента. Лейла сияла от гордости, потчуя своих друзей Савелием Бялым, и он не разочаровывал – тактично, в меру флиртовал с хозяйкой, обсуждал московские сплетни с ее мужем, шутил, смеялся, сыпал историями.
Узнавать новых людей, очаровывать и завоевывать, находиться в центре внимания, конечно, было приятно и даже в некотором смысле льстило его самолюбию, но Сева приехал в Узбекистан с конкретной целью и до сих пор мало продвинулся в нужном ему направлении.
Пока суд да дело, Сева изучал Ташкент, который, как и любой восточный город, состоял из двух четко разделенных частей: новой и старой. Новый город, выросший буквально на пустом месте после страшного землетрясения тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, уничтожившего весь центр, мало чем отличался от обычных советских городов. Разве что, несмотря на типовую архитектуру, дома были не серыми, как почти везде в стране, а разноцветными: розовыми, желтыми, бежевыми и даже красными.
Особенно нравились Севе люди: спокойные, улыбчивые, доброжелательные, не похожие на вечно мрачных и раздраженных москвичей. Многие горожане были одеты по-европейски, но большинство узбеков предпочитали национальные костюмы. Гулял Сева и по кривым улочкам старого города, захаживал в чайханы. Он представлял себе, что попал в шестнадцатый век, что он герой книг Кортеса или Кабеса де Вака, завоеватель в побежденной стране, из которой надо постараться выкачать материальные блага: конкистадор Савелий Бялый. На каждом углу жарили шашлыки, готовили плов – и над городом витал густой, пряный запах специй. Есть на бегу Сева не любил, и он искал место, где можно было расслабиться, спокойно посидеть и отведать национальные блюда, приготовленные прямо при тебе. На границе старого и нового города, на задах только что построенного нового современного здания, он обнаружил свалку, рассеченную пополам протекающим по дну грязным ручейком. По обеим сторонам ручья узбечки в куйнаках и шароварах жарили шашлык и варили шурпу на открытом огне. Едоки сидели на старых сломанных ящиках, ногами по щиколотку в глине. Место это в городе называлось Яма. Вкуснее того, что готовили там, Сева больше нигде и никогда не ел. Он практически поселился в Яме на неделю.
