Рома вел машину. Я сидела на соседнем сиденье, и меня жутко укачивало. Я втягивала ноздрями как можно больше воздуха и задерживала его в себе: помогало на секунду, – а потом снова давящая приторная тошнота подкатывала к горлу. В салоне стоял запах дермантина, смешанный со сладким освежителем в виде елочки, который болтался над рулем. Хотелось свежего воздуха, – но стоило чуть приоткрыть окно, – ледяной ветер бил по моему лицу своим колючим крылом, – и приходилось снова прятаться в тошнотворном тепле. Я мечтала поскорее добраться до автосервиса, куда мы направлялись, чтобы забрать из ремонта мой Мини Купер. Однако, как назло, в городе были пробки, приходилось постоянно дергаться. Рома водил резко: машина то заходилась громким ревом, то свистела тормозами. Когда Рома со всей силы в очередной раз нажимал на газ, и меня вдавливало в спинку сидения, – хотелось матерно обругать его. Я впивалась ногтями в сиденье – и еле сдерживалась.
– Ром, можешь не так резко? Меня укачивает.
Он усмехнулся.
– Как скажешь, принцесса!
Я сделала вид, что не заметила его насмешки.
– Мне очень плохо последнее время, я неважно себя чувствую… – мой голос дрогнул: очень захотелось сочувствия.
Рома пожал плечами.
– Это из-за твоего психологического состояния, – спокойно констатировал он. – Ты злишься, истеришь, у тебя повышенная раздражительность. Вот тебе и плохо, – холодно закончил он и сделал резкий поворот на желтый сигнал светофора.
– Наверное, у меня есть на это причины, – тихо ответила я.
Мы с Ромой работали в одном офисе уже два года. Нас наняли в один день, – и это сразу сблизило нас: мы вместе волновались в коридоре перед собеседованием, вместе ждали ответа, а потом вдвоем же пошли отмечать наше трудоустройство. Рома говорил, что влюбился в меня сразу, еще в том коридоре, когда мы успели рассказать друг другу о своих надеждах и страхах, о безумных студенческих днях и увольнениях с предыдущих мест. И сразу же, без промедления Рома начал за мной ухаживать. Он угощал меня шоколадом, приглашал на кофе и каждый раз искал глазами мою реакцию, когда шутил с кем-то из сослуживцев. Он умел быстро завязывать отношения с людьми, – и вскоре его обожал весь офис, а через месяц и мы с ним начали встречаться.
Но в последнее время все изменилось. Я не заметила, как это произошло, но вдруг я потеряла его! Уже неделю я чувствовала, что он больше не мой, и все это время я не знала, как начать разговор.
– Ром, все как-то не так! – я наконец сделала попытку объясниться. – Что-то изменилось между нами, а я не была готова к этому. Знаешь, такое чувство, что жизнь, не спросив меня, сошла с колеи и пошла куда-то в лес, а я сижу на рельсах и ничего не понимаю, не знаю, что делать дальше.
Он скривил рот.
– До тебя я даже не знал, что такое метафора, а теперь мне приходится каждый день разгадывать их смыслы.
Он молчал и ждал, хотел, чтобы я перестала говорить общие фразы и перешла к сути. Он всегда так делал, когда я пыталась завести разговор издалека с помощью намеков. А я не могла подобрать слова.
– Я говорю о твоем отношении ко мне, – я провела ладонью по лбу, тщательно подбирая выражения. – Оно изменилось. Ты постоянно отпускаешь саркастические шутки в мою сторону, перестал поддерживать меня. Я чувствую, что ты стал холоден, ты забываешь обо мне, у тебя появились новые интересы, новые увлечения.
– Какие, например? – спросил он резко.
Я заколебалась.
– Например, сегодня утром ты пошел с девочками пить кофе, а меня не позвал, – я сама почувствовала, насколько мелким было мое обвинение. – Это маленький пример, это ерунда…
– Это… – он засмеялся, – это смешно, Даш. Я даже не буду тебе ничего объяснять!
– Так отношения и складываются из таких мелочей! И этих мелочей в последнее время становится все больше, они накапливаются. А потом в какой-то момент ты поймешь, что от прежнего уже ничего не осталось, оно вытеснено этими, казалось бы, пустяками. И все! Все изменилось!
Рома забыл о том, что я просила его вести машину помягче. Меня снова мотало по салону взад-вперед, словно на адских американских горках.
– Ты права, – наконец сказал он.
Я почувствовала, как тошнота с новой силой прилила к горлу, – и на всякий случай прижала ладонь к губам. Я ожидала, что он начнет оправдываться и уверять меня, что все хорошо. Однако…
– Только это ты разрушила отношения. Ты изменилась, – внезапно сказал Рома.
– Что? Как? – опешила я.
Рома пожал плечами. Его профиль был спокойным, почти каменным. Он смотрел прямо на дорогу и, казалось, что я и мои переживания сейчас волнуют его меньше всего на свете.
– Ты почему-то решила, что мир крутится вокруг тебя. Я тебе должен, офис тебе что-то должен, жизнь тебе должна, – он говорил это монотонно, как само собой разумеющиеся вещи. – А что ты делаешь в ответ?
– Я? – я растерялась. – Я всё делаю…
– Ты всех критикуешь и постоянно всем недовольна, – хмыкнул Рома.
Он резко нажал на тормоз, – меня бросило вперед на панель, и не будь я пристегнута, то обязательно разбила бы себе нос.
– Тебе кто-то об этом говорил? Вы это обсуждаете, когда ходите пить кофе?
– Нет, Даш, это мои личные наблюдения.
Это было, как неожиданный удар под дых, когда теряешь ориентацию и только и можешь, что глотать ртом воздух в ответ.
– Ты изменилась, – продолжал Рома. – И в худшую сторону. Может, в этом есть и моя вина, я тебя избаловал.
Я чуть-чуть отдышалась.
– Я действительно изменилась и знаю об этом, – я проглотила обвинение, я хотела все сгладить. – Знаешь, я сама часто вспоминаю, что два года назад была гораздо веселее, добрее, я много смеялась. Это все проклятая работа, я оставила на ней все свои нервы. Понимаешь? Из-за нее у меня не оставалось времени на веселье, на сочувствие другим людям. Возможно, последнее время я была замкнута и… требовательна к людям, но не потому что я считаю, будто все мне должны или презираю всех. Нет! Мне было тяжело! Я еле справлялась, на меня свалилась огромная куча раздраженных клиентов. Они выплескивали этот негатив на меня. Поэтому во мне его так много! Плюс я стала серьезней, потому что повзрослела, перестала быть наивной. Но это все внешнее, Рома, внутри я все та же девочка. Я просто изменилась. Не в худшую сторону. Понимаешь? Просто изменилась!
– А я тебе говорю, что в худшую! – отрезал Рома.
Он остановил машину. Мотор заглох, мы приехали.
– Ты несправедлив! Ты выгораживаешь себя!
Он вышел, хлопнул дверцей, я тоже вышла следом за ним. Он щелкнул сигнализацией.
– Ты стала очень эгоистична! И, пожалуйста, больше не надо оправдываться, что-то объяснять, обвинять меня, вообще не надо ничего говорить мне в ответ! Иди, забирай машину: вон она стоит.
