Борис Екимов - Осень в Задонье. Повесть о земле и людях

Осень в Задонье. Повесть о земле и людях
Название: Осень в Задонье. Повесть о земле и людях
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2016
О чем книга "Осень в Задонье. Повесть о земле и людях"

Новая повесть лауреата многочисленных литературных премий Бориса Екимова снова о родине, дорогом и главном для автора месте на земле – Задонье. Снова екимовские герои отстаивают у времени и пространства свое право на нормальную человеческую жизнь на родной земле, пусть поначалу полную трудностей и невзгод, но настоящую.

Повесть «Осень в Задонье» в книжном формате издается впервые.

Бесплатно читать онлайн Осень в Задонье. Повесть о земле и людях


© Екимов Б.П., 2016

© Издательский дом «Никея», 2016

* * *

Господь испытует

Мириться с подлостью нельзя, но мир души, почерпаемый из Бога, сам умудрит человека, как воевать ему с мерзостью, прощая людей и не оскорбляя их. Только тишина отражает небо.

Иван Аксаков

В русской литературе есть такое испытанное понятие – «классик». Им сейчас разбрасываются направо и налево. Зайдешь в книжный магазин и оказываешься в окружении классиков: «классик современного детектива», «лучший роман классика постмодернизма», «знаменитое произведение классика любовного романа», «успешный роман современного классика»…

А вот Пушкина при жизни никто ни разу не назвал классиком. И Достоевского, и Чехова. И не потому, что критики были тогда злые и несправедливые. Просто люди были бережнее со словами и не торопились делать из человека памятник. Они понимали, что судьба писателя решается не только его современниками.

Как не всякий пожилой монах, к которому стекаются верующие и которого называют «старцем», становится подлинным старцем, так и не всякий увенчанный премиями модный писатель станет классиком.

Одна из таинственных закономерностей русской литературы состоит в том, что чаще всего в сонм классиков у нас входят те, у кого при жизни не было ни «раскрученности», ни «успешности», ни высоких рейтингов продаж (вспомним Афанасия Фета с его нераспроданными «Вечерними огнями»).

Все это имеет прямое отношение к судьбе Бориса Екимова, который вот уже почти полвека уединенно, тихо и сосредоточенно работает в Калаче-на-Дону.

Он пришел в русскую литературу в начале 1970-х годов и не из теплицы Литинститута. Позади было детство в Игарке, безотцовщина, армия, завод… Жизнь не была к нему ласкова. Но взялся он за перо не для того, чтобы живописать зло, и не для того, чтобы закрыться от него в придуманном мире. Он взялся рассказать о жизни так, чтобы люди почувствовали, увидели: и здесь, в этой тягости земного бытия, есть свет. И этот свет рядом.

Однажды в беседе со мной он сказал: «Всякая эпоха бывает тяжела, но жизнь не может остановиться на нашей очередной беде. Жизнь есть свет!»

В Москве многие впервые услышали о Екимове только в середине 1990-х, когда в «Новом мире» были опубликованы его повесть «Пиночет» и рассказ «Фетисыч». Пиночетом односельчане прозвали председателя колхоза, попытавшегося на краю пропасти удержать свое хозяйство. А Фетисычем за рассудительность и раннюю самостоятельность звали на хуторе девятилетнего Яшу. История о том, как умерла единственная на всю малокомплектную школу старушка-учительница и мальчонка отправился искать ей замену, – эта история пронзила тогда всех, кто ее прочитал.

Да, проза Екимова милосердна, но в ней нет ни следа поверхностного благочестия. Ничего елейного, сладкозвучного, ласкающего слух. Здесь жестокие столкновения, суровые обстоятельства, вся обыденность русской глубинки, бьющая наотмашь одних и тянущая на дно уныния других. Но здесь и ночная тишина, и звездное небо над степью, и прохлада после дневного жара, и те сотни и тысячи степных звуков и запахов, о которых, кажется, уже никто, кроме Екимова, не напишет.

Он выводит читателя к свету, по-отцовски крепко взяв его за руку. Не оплакивает своих героев, твердо веря в силу их духа, и эта вера незаметно, без публицистического нытья, передается нам: «Не надо плакать… Будем жить!»

Церковь у Екимова – это не место слез и жалоб, а маяк для моряков, попавших в жестокую бурю. Герои Екимова могли бы сказать вслед за Иваном Аксаковым, писавшим своей невесте: «Бог есть не только утешение, но сила на подвиг, труд, деятельность, на жизнь…»

Екимов предельно сдержан во всем, что связано с Церковью. На его страницах не мелькают священники, монахи, семинаристы, паломники… Рецептов духовной жизни здесь никто не выписывает. Никогда и нигде имя Христово не звучит у писателя всуе, а лишь очень редко в устах детей и стариков.

Для Екимова освещенный верой внутренний мир человека свят и неприкосновенен – как тот невидимый монастырь, который в повести «Осень в Задонье» открывается только детям. Эта деликатность писателя, его целомудрие и ненавязчивость возвращают читателю уже забытые нами благоговение и робость перед порогом храма Божьего.

Возможно, именно суровая сдержанность и принципиальная неелейность прозы Екимова так долго мешали православным издателям разглядеть этого писателя. Только в 2015 году у Екимова вышла первая книга в православном издательстве (сборник рассказов «Возвращение» в «Никее»).

После ухода Виктора Астафьева, Василия Белова, Валентина Распутина все чаще можно прочитать о Борисе Екимове: «последний деревенщик», «последний крестьянский писатель». Но точнее-то будет сказать: Екимов – один из последних христианских писателей советской литературы. («Один из последних» – это звучит, быть может, излишне печально, но как иначе сказать, если на всю Россию их осталось трое: Борис Екимов в Калаче-на-Дону, Виктор Потанин в Кургане и Виктор Лихоносов в Краснодаре.)

Как-то я спросил Бориса Петровича о том, что привело его в литературу. Обычно на этот вопрос писатели отвечают долго и глубокомысленно. А Екимов сказал: «Самое хорошее определение было у Есенина: Божья дудка…»

Божья дудка зовет не к славе, почестям и сытой жизни, но всегда к тому, чтобы взять свой крест.

Это и есть главная тема Бориса Екимова. «Возьми крест свой и следуй за Мною». И раскрывается эта тема не в назиданиях, не в декларациях героев, а в их поступках, в том, какой выбор они делают в искушениях, опасностях, а порой и на краю гибели.

Герои Бориса Екимова непрестанно слышат голос совести. И очевидно, поэтому они так одиноки в нынешней жизни.

И повесть с безмятежным, казалось бы, названием «Осень в Задонье» тоже об одиноком стоянии в правде. О мужестве честно жить и растить детей. О людях, гонимых обстоятельствами, бандитами, чиновниками, но не покидающих свою землю.

Одинок человек, но не бессилен. Вот пастух Алексей, застигнутый страшной грозой вместе со своим стадом, не теряется, не предается животному страху, а находит силы и слова для молитвы.

«…Гром гремел беспрерывно. Порою таким тяжким ударом, что земля ходуном ходила… Алексей понял, что нужно ждать и молиться. Словно овца покорная, лицом навстречу плывущим тучам, возле тех же овечек, мокрый, грязный, озябший, он опустился на колени, утонул ими, сплотившись с раскисшей землей.

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас…

После первых же слов молитвы Алексею сделалось спокойней и легче. Потоки воды, его омывающей, удары грома и сполохи молний уже не тревожили, потому что он думал и молил Господа не о себе, но о старых да малых, о людях и прочей живой твари, которую нынче Господь испытует…»


С этой книгой читают
Рассказы. Книга предназначена для широкого круга читателей.
«Зима. Январь бредет к середине, но день еще прибывает скупо. Восемь часов утра, а в небе луна светит белой ледышкою. В глухой западной стороне – синяя тьма, желтеет и розовеет заря на востоке, поднимая день.Снега. До самого Крещенья сыпало и мело. Хату занесло по окна, а глухую стену – вовсе до крыши. Так теплее. Но темно в доме, словно в берлоге.Первым, впотьмах, чтобы не тревожить жену и внука, поднимается старый куряка Пономарь. Сунув ноги в
Рассказы, повести. Книга предназначена для широкого круга читателей.
Новый сборник произведений Б. П. Екимова составлен учениками и педагогами. Книга приурочена к 80-летию писателя. Для широкого круга читателей.
Харитон Головин, потомок ермаковских казаков, бывший пограничник, ищет пропавшего в уральских лесах друга детства. Не верящий в чудеса старик, так все его называют в округе, сталкивается с недоступными его пониманию явлениями: таинственное озеро-пруд, сказочный подземный город, старуха, которая утверждает, что она была любимой девушкой самого предводителя казачьих войск атамана Ермака. Всё это вы узнаете из мистической повести кубанского прозаика
Когда неофитство позади и у тебя уже большая семья, многие иллюзии исчерпаны, а труды в самом разгаре, в голову приходят горячие, конкретные, живые мысли, которыми ты хочешь поделиться с людьми, которым так же трудно, как и тебе – с твоими единомысленными братьями и сестрами во Христе… В книгу, которая является продолжением ранее изданных книг «Записки новообращенного» и «Апология Православия», вошли отрывки из писем 2005—2008 гг.
Первая книга об индустрии легальных наркотиков в России. Старшеклассники случайно становятся закладчиками и втягиваются в настоящий наркобизнес. Книга содержит нецензурную брань.
Книга «Городские смехи» написана в редком жанре литературного импрессионизма. Это калейдоскоп эмоций, которые за счет стилистики книги легко примерить на себя и ощутить всю полноту переживаний героев. От яркого искрящегося счастья и трепета надежды до боли, беспросветного одиночества и горечи потери.Вместе с тем это яркая интеллектуальная проза, в которой едкая сатира над городским бытом умело встроена в пульс большого города с его противоречивым
«Я не был поклонником С. А. Муромцева. Политический идеал его, выработанный наследием шестидесятых годов, кажется, при свете социалистических зорь XX века, узким, ограниченным и устарелым. В московском университете восьмидесятых годов я был слушателем Муромцева. Читал он дельно, но скучно, и огромный труд его, холодное и сухое «Гражданское право древнего Рима», – кирпич неудобоваримый. Вообще, Муромцев больше обаял аудиторию прекрасною, истинно р
«Как громом поразило меня известие о внезапной смерти Александра Ивановича Чупрова… Есть имена, сами за себя говорящие настолько выразительно, что прибавление к ним какого бы то ни было профессионального определения не только не поясняет их, но как-то даже затемняет, принижает, умаляет, суживает, почти опошляет их истинное значение. Поэт Пушкин, беллетрист Тургенев, публицист Герцен, профессор истории Грановский странно звучат в ухе русского чело
Правитель Дуайт Справедливый умирает, не оставив наследников. По праву престолонаследия следующим правителем должен стать племянник Флинн. Однако, неожиданно для всех, Дуайт Справедливый объявляет преемником свою молодую и бесплодную жену.
Бонусный рассказ к роману "Мельранский мезальянс". События, которые привели к началу книги, описываются от лица Рейгарда Саркатта.