Я – кошка. Рыжая говорящая кошка со скверным характером. Шестнадцать лет живу на этой планете и всё ещё плохо понимаю людей. Особенно Аню, хотя уж кого-кого, а её должна знать вдоль и поперёк, со всеми потрохами. Я, собственно, и думала, что знаю. Уверена была. Такая мудрая кошка, у которой всё под контролем. Будущее не пугало меня ничуть, но оно застилалось туманом лет. Теперь там не туман, а знак «Стоп».
Со вчерашнего дня я в такой растерянности, что готова выть на луну, но я не собака, а кошка. Впрочем, это могло бы стать эксцентричным вступлением.
Как рассказать? Ей почти шестнадцать, а она увлечённо играет куклами Барби и вырезает из бумаги русалочек. И тут я, с историей об Авелилоне и прочей небывальщиной. Она, конечно, будет в восторге, но ни за что не отнесётся к этому как следует. Девочка может в ближайшие дни погибнуть, и всему виной одна только я.
Мне надлежало сниться ей много лет, постепенно настраивать, когда вырастет, миллионом необычного, прежде чем действительно с ней заговорю. Обрывки прошлого, как кусочки головоломки, выдаваемые в особых случаях после длительной подготовки. А теперь… Мне известно о ней всё, но я не догадываюсь, что произойдёт завтра. Как она справится… Да что уж, я сама не представляю, как преодолеть это. И к тому же убеждена, что ничего не выйдет. Почему сейчас? Кто это был? Куда оно делось? И что может поделать моя крошка, которую нам с её земной матерью так и не удалось воспитать серьёзной?…
Глава I. К чему снятся кошки
– Свет, у нас осталось три пельменя.
Аня сидит в небольшой абсолютно белой комнатке: стены, пол и потолок, нехитрая мебель, даже два торшера и ковёр почти сливаются в однотонное марево. Посреди стола яркое пятно разорванной упаковки пельменей «Геркулес» с тремя подтаявшими сырыми комочками теста.
В кресле перед Аней съёжилась бледная женщина со впалыми щеками. Её ядовито-розовый топ и потёртые синие джинсы придают своей обладательнице некоторую живость, но внешний вид оставляет желать лучшего.
Эту женщину зовут Свет. И они с Аней хотят есть. Уже очень давно.
– Настойчиво предлагаю удавиться, – веско произносит Аня после длительного молчания, в который раз озвучивая одно и то же. – Мы всё равно умираем здесь от голода!
– Я не могу удавиться, – мрачно замечает Свет. – И умереть.
– Зато я могу, – буркает Аня, берясь решительно развязывать матерчатый пояс на своём платье ослабевшими, трясущимися руками, и добавляет (не без сожаления) в качестве основного аргумента: – А тебе достанутся пельмени.
Зрачки Свет хищно сверкают.
И тут появляется старая кошка Салли.
Она вскакивает на тумбу около одной из ламп, чем отвлекает Аню от возни с тугим узлом, и вперяется в свою хозяйку большими черновато-зелёными глазищами. Эту кошку Анины родители завели давным-давно, ещё до рождения детей, и она, по всем законам природы, должна очень скоро покинуть подлунный мир, однако обладает отменным здоровьем и пропадает иногда целыми днями невесть где, хотя ни разу за шестнадцать лет не принесла котят. Что, безусловно, радует.
Старой Салли в Анином сне совершенно не место. Впрочем, это её, судя по всему, не волнует.
– Нам нужно поговорить, – заявило животное человеческим голосом, что сейчас показалось абсолютно нормальным.
Свет не обращает на кошку никакого внимания. Её явно намного сильнее привлекают самоотверженно завещанные пельмени. И размышления над сложными вопросами: следует ли ждать, пока Аня удавится, прежде чем съесть их; получится ли у неё самой, а если нет – этично ли помогать; проглотить ли пищу немедля или разумнее потерпеть и оставить свои пельмени про запас?…
Кошка Салли на неё даже не смотрит.
– О чём ты хочешь говорить? – спрашивает наконец Аня досадливо.
Неуместная кошка молчит. И не отводит проницательного взгляда. Аня начинает чувствовать себя неуютно. После продолжительной паузы питомица издаёт звук, похожий на покашливание, и даже открывает рот, собираясь снова что-то сказать. Но в этот момент в диковинную белую комнату врывается звонкий напев и она тает, принимая контуры привычной спальни.
Кошка Салли, сердито урча, спрыгнула с кровати. Аня пошарила под подушкой, чтобы выключить голосящий телефон. И тут же зажмурилась, пытаясь поймать улетающий сон. Его очертания ускользали из памяти безвозвратно, и очень скоро только проницательные глаза с вертикальными зрачками остались чётким воспоминанием.
Поняв, что грёзу не вернуть, Аня зевнула и потянулась.
Домашняя любимица сидела с недовольным видом.
– Чего ты от меня хотела? – поинтересовалась Аня. Старая кошка повернулась и навострила рыжие ушки. – Наглая морда, ты зачем ко мне забралась?! – строго добавила она.
А потом тяжело вздохнула и свесила ноги с постели. Надо вставать. Волевые решения закаляют характер. Важно держать слово, данное себе.
«Чёртов здоровый образ жизни», – вертелось в мыслях, пока Аня шатающейся походкой волочила своё вялое тельце в ванную.
Идея здорового образа жизни оккупировала воображение часами пятью ранее. Аня как раз дочитывала очередное увлекательное фэнтези на кухне у окна в тёмный сад. Тут где-то отчаянно просигналила машина, а она вдруг уяснила, что живёт в корне неправильно: сидит за компьютером всю ночь, ложится в шесть утра и практически не выходит из дома. Разве это летние каникулы? Нет, Аня поклялась себе обязательно подняться в девять и круто всё изменить. А девять – это очень скоро, ибо уже алел рассвет. Так что срочно требовалось спать.
Во владениях Морфея[1] происходило нечто занимательное, но что – сейчас, плескаясь под душем, никак не удавалось припомнить. Единственное, что сохранилось в голове, – Салли, их уже очень старая, но всё ещё бойкая кошка, которая настойчиво хотела беседовать. Почему-то образ Салли явственно отпечатался, а всё остальное просочилось сквозь пальцы, как это обычно бывает со сновидениями. Хотя где-то на задворках сознания казалось, что в грёзе фигурировали пельмени…
Тут, пожалуй, следует вставить небольшую ремарку и кое-что рассказать о главной героине нашего повествования. Аня весной перешла в десятый класс средней школы. Она – старший ребёнок четы Сухановых. Наличие у этой самой четы детей младших Аня расценивает как своё персональное проклятие. Даже брата Стаса уже можно считать глубоким невезением, а когда два с половиной года назад родилось ещё и исчадие ада Сонечка, стало и вовсе ужасно.
