Коричневые ботинки со шнурками
Листья с деревьев окончательно облетели, лужи иногда замерзают и становятся гладкими, как стекла. По утрам темно до середины второго урока. Это хмурое и холодное время называют «поздней осенью». И, чтобы окончательно омрачить безрадостное воскресенье в самой середине этой поздней осени, родители купили Мише скучные коричневые ботинки с такими же коричневыми шнурками.
Сами ботинки, может, были и ничего, даже чуть-чуть похожи на настоящие военные сапоги.
– Ого, какие брутальные! – заявила старшая сестра Елизавета.
– Грубоватые, для настоящих мужчин, – пояснила непонятное слово мама.
Ладно, к самим ботинкам еще можно было как-то привыкнуть. Но вот круглые коричневые шнурки казались Мише похожими на дождевых червяков. А червяков ему всегда было жалко.
Летом после дождя, когда червяки выползали из земли на асфальтовые дорожки, Мишины желтые резиновые сапоги тщательно обходили каждого, чтобы нечаянно не наступить.
Однажды на прогулке ребята в детском саду хотели разорвать червяка на половинки.
– Зато из каждой половины вырастет целый червяк! – важно заявил кто-то из мальчишек.
– Но червякам больно! Им же больно! – до слез тогда возмущался маленький Миша.
Воспитательница объяснила, что только одна половинка червяка, там, где голова и рот, сможет восстановиться до целого экземпляра, а оторванный хвост больше никогда не будет червяком, он умирает. Разорванный пополам червяк с тех пор стал самым настоящим Мишиным кошмаром.
И вот теперь эти ботинки… У них была очень длинная шнуровка, сначала шнурки были продеты в дырочки, а потом цеплялись за металлические крючки с обеих сторон. Надо было изо всех сил затягивать шнурки, иначе при ходьбе они сваливались с крючков, ботинки начинали болтаться на ноге, показывая всем длинный язык. В конце концов, слетевшие с крючков шнурки падали в какую-нибудь лужу и превращались в мокрый грязный комок, который приходилось долго распутывать.
Но в том-то и дело, что Миша боялся порвать шнурки, похожие на червяков, и никак не мог заставить себя затягивать их с силой.
– Что происходит? -каждое утро возмущалась мама, распутывая мокрые грязные шнурки прямо на улице по пути в школу.
– Ты разучился завязывать шнурки? – строго спрашивал вечером папа, когда мама в очередной раз жаловалась ему, как из-за этих шнурков опять чуть не опоздали в школу.
– Ничего подобного! – бросалась защищать Мишу бабушка. -Он с пяти лет прекрасно завязывает шнурки, Мишенька даже мне шнурки завязывает, чтобы я не наклонялась, у меня же давление.
– Ну, тогда просто их надо затягивать сильнее, чтобы они не падали с крючков! – строго велел папа.
– Ему не нравятся ваши тупые ботинки, – со знанием дела заявляла старшая сестра Елизавета и удалялась к себе в комнату.
Папа, мама и бабушка сразу начинали спорить между собой, пытаясь докопаться до истины. Иногда они пробовали привлечь в качестве эксперта по детям и Лизу, доказывая ей втроем, что это отличные ботинки.
– Качественные, фирменные! – говорила мама.
– Крепкие, добротные! – так называла ботинки бабушка.
– Нормальная пацанская обувь! – охотно соглашался папа.
Но Лиза твердо стояла на своем –Мише эти ботинки не нравятся, а, выбирая одежду и обувь, надо учитывать мнение детей, потому что дети имеют право на самовыражение.
– Мишенька, тебе не нравятся эти ботинки? – спрашивала иногда мама, присев перед сыном и заглядывая ему в глаза.
– Мне все равно. Не промокают. Сойдет…– нехотя отвечал мальчик.
–В чем же тогда дело? – начинал закипать папа. – У тебя сил не хватает шнурки затянуть?
– Они похожи на червяков… – как-то раз попытался объяснить Миша.
Но никто ничего не понял.
– Причем здесь червяки? -поморщилась мама.
– Не говори глупостей! -возмутился папа.
–Ну, вот, я же говорила! – победно заключила Елизавета.
Неприятности со шнурками происходили практически каждый день. Мама уже почти с этим смирилась, молча распутывала мокрые грязные шнурки, очередной раз упавшие в лужу. Мама перестала жаловаться по вечерам папе, чтобы его не расстраивать.
Но по вторникам и четвергам первоклассников организованно водили в бассейн в соседнюю школу. И стабильно по вторникам и четвергам учительница звонила маме или папе и жаловалась на то, что Миша задерживает весь класс, и у нее нет никакой возможности по несколько раз в день распутывать его шнурки, с которыми он сам, похоже, не справляется. И вот тогда все повторялось по новой. Мама, папа и бабушка спорили вечером о том, что же происходит. Иногда они привлекали в качестве эксперта по детям Елизавету, но никогда с ней не соглашались.
После одной из таких разборок старшая четырнадцатилетняя сестра очень не кстати без спроса покрасила челку в какой-то зеленовато-синий цвет, а папа, как выяснилось, совершенно не выносит синие волосы, особенно у своих дочек.
На следующий день, качая малышку Анастасию, папа пристально всматривался в ее личико, а потом спросил:
– Скажи-ка, Настасья, ты тоже лет через четырнадцать-пятнадцать порадуешь отца? Приду я как-нибудь с работы домой, а там вместо моей принцессы незнакомая взрослая девочка с фиолетовыми волосами?
– С волосами – это еще хорошо! – со знанием дела заметила бабушка. – Сейчас вон некоторые подростки, даже девочки, совсем на лысо бреются… Или не совсем,– например, половина головы лысая, вторая половина – желтая, розовая или вот синяя.
– Как же так может быть –лысая девочка?! – совсем испугался папа.
– Твоя принцесса Настасья и так лысая, – хмыкнула из своей комнаты Елизавета. – Странно, что тебя это пока не смущает.
– Лиза!!! – крикнули одновременно мама, папа и бабушка.
Обстановка в доме накалялась с каждым днем, а началось все, следует признать, с коричневых шнурков, похожих на червяков, которых Мише было очень жалко. Слишком уж им много уделялось времени и внимания, этим шнуркам.
После забот о малышке Насте и нескончаемых проблем с Мишей и его ботинками у родителей совсем не хватало времени на Елизавету, и закончилось все синей челкой. Хотя не факт, что закончилось. Возможно, все только начиналось. Лиза уже обсуждала с подругами по телефону пирсинг и татуировки, она не знала, как еще заявить о себе.
Бабушка только вздыхала, когда слышала такие разговоры из-за закрытой двери в Лизину комнату.
Наконец, волна детского неповиновения и родительского негодования докатилась до всегда невозмутимого деда. И пока малышка Анастасия не сделала себе фиолетовую татуировку на лысинке под чепчиком, дед отложил газету с кроссвордом и решил, наконец, во всем разобраться.
– Слышь, Малой, объясни ты мне, что происходит с твоими ботинками? – спросил дед у Миши вечером в субботу.
Наконец, хоть кто-то был готов выслушать Михаила.
