1. ГЛАВА 1
ОСТРОВ «Д». МЕТАморфоза.
Дилогия.
Книга вторая
Ульяна Соболева
АННОТАЦИЯ:
Остров Д – это остров-тюрьма для приговоренных к высшей мере наказания преступников, а на самом деле, кровавое реалити-шоу без правил с высокими ставками и рейтингами, от которых зависит жизнь заключенных. Приговоры приводятся в исполнение онлайн самыми изощренными способами. Правительство Свободной Республики зарабатывает на ней миллиарды.
Марана – элитная наемница. Она арестована за убийство видного политика: ее ожидает либо смертная казнь, либо ссылка на Остров Д. Но у нее есть шанс выжить и вернуться обратно, если она выполнит задание правительства и убьет предводителя мятежных заключенных по кличке Неон.
Есть только одна проблема, о которой не знает Комитет: Неон - её брат, и их связывает не только кровное родство, но и постыдная, грязная тайна в прошлом.
Во второй части дилогии происходит кровавая стычка между игроками и неживыми. Жуткие неоновые твари, Меты, вырываются из-за стены, пожирая и заражая все живое вокруг.
И Маране все же придется сделать выбор, и этот выбор окажется намного страшнее, чем тот, который перед ней поставил Советник.
ГЛАВА 1. Неон
Я смотрел, как она моет волосы, склонившись над чаном с водой, и ощущал яростное сплетение злости и радости. Адский водоворот противоречивых эмоций с самого первого мгновения, как увидел ее здесь на острове.
Маленькая дрянь таки ослушалась меня и вышла из корпуса. Могла жизнью поплатиться. Но это Найса Райс. Чертовски умная сучка, которая прекрасно знает, как нужно себя вести, чтоб окружающие ее не сожрали. Это в ней было еще с детства, когда она манипулировала каждым, кто приближался к ней. И мной, в первую очередь. Самая первая эмоция, которую я испытал к ней, была ненависть, а потом восхищение и снова жгучая ненависть. Я жил с этим долгие годы. Воевал сам с собой, с ней, с окружающими и никак не мог понять, почему могу одновременно любить ее до остервенения и так же сильно ненавидеть. Бывало, одно из чувств начинало преобладать, и тогда я либо с ума сходил от беспредельной нежности, либо зверел от дикой ярости и желал ей смерти. Мне хотелось одновременно раздробить ей все кости и свернуть шею и в тот же момент стоять перед ней на коленях и целовать ее ноги за то, что ходит ими со мной по одной земле и дает мне это невыносимое счастье – быть любимым ею.
Моя маленькая бабочка, ради которой я мог превращаться в святого или в самого порочного и ненасытного дьявола. За годы, проведенные на острове, я думал, что изменился, что выдрал её из своего сердца и выстроил между нами стену. Она там, счастливая, свободная, и я здесь - смертник, приговоренный к пожизненному и не смеющий вернуться обратно, потому что не заслужил. Все, что я мог сделать ради всех тех, кто погиб во имя справедливости – это воевать с системой дальше. Лишить Корпорацию основного дохода от игры, сломать их машину смерти и повернуть против них самих или умереть, как и многие другие игроки. Я все еще надеялся что-то изменить. Заставить людей раскрыть глаза и понять, что им нагло лгут и держат за идиотов.
Мне уже доложили о спасенном ребенке и о мине. Как и том, что она сделала. Вначале я не поверил. Откуда Найсе знать о взрывных устройствах и о том, как их обезвреживать? Но она знала. И теперь я смотрел на нее и думал о том, что именно о ней знаю я.
Когда последний раз видел её, она все еще была испуганной девчонкой, ввязавшейся во взрослую войну и пытавшейся спасти нас всех от ярости Императора. Девчонкой, которая смотрела в глаза нашему отцу и умоляла простить нас за совершенный грех, которая не побоялась сказать ему, что любит меня и никогда не отступится.
Я тогда сделал всё, чтоб её отпустили. Выторговал ей жизнь. Какой ценой? На хрен кому-то об этом знать? Это только на моей совести. И я никогда не разрешал себе вспоминать об этом. Только по ночам слышал проклятия тех, кого казнили на площади. Они мне снились, все те, кого я слил и утянул за собой ради нее следственному комитету. Слил вместе с документами, конспектами, чертежами и видеосъёмками. Отдал все улики и собранный годами материал с именами моих товарищей. Да, я это сделал. Увидел ее за толстым стеклом, стоящую на четвереньках, исторгающую содержимое желудка после того, как один из палачей бил ее ногами по ребрам, и понял, что не выдержу. Еще раз ударит, и я сойду с ума. Словно вся её боль обрушилась камнепадом мне на голову и погребла под собой угрызения совести, принципы, убеждения. Я согласился говорить в обмен на ее свободу. В обмен на бумажку о помиловании, которую подписал сам император, и не я открыл рта, пока Найсу не вывезли за территорию города с новыми документами. Такова была цена за её жизнь, и я заплатил её, не задумываясь.
Тогда я должен был сдохнуть вместе с ними. Меня все устраивало. Я был согласен на что угодно, лишь бы она выжила. Да, я подлый сукин сын и проклятый предатель. А мне плевать. Когда-нибудь на том свете я за все отвечу и позволю полусгнившим призракам из моего прошлого выпустить мне кишки и обглодать мои кости. Но я поступил бы снова точно так же. Я выбрал бы её. Потому что она – это я сам. Она моя кровь, моя женщина, моя жизнь и проживет ее за нас обоих. Будет счастлива без меня, устроит свою судьбу и умрет в своей постели, будучи старой женщиной, а я дождусь ее там, за чертой и уведу в нашу пещеру, усыпанную цветами Раона. Последнее, о чем я попросил у Советника – это встреча с отцом. Наверное, я остро нуждался в его прощении. Перед смертью это было для меня важно. Сказать ему, что люблю его, горжусь им и буду счастлив умереть вместе с ним. Если бы я мог спасти не только Найсу…но я не мог.
Меня привели в его камеру, и мы с ним долго молча смотрели друг другу в глаза. Избитые, окровавленные и поломанные на части. Он – потому что понял, на кого работал все это время, а я – потому что предал дело всей своей жизни. Отец тогда не сказал мне ни слова. Да и не нужно это было. Нас, наверняка, прослушивали. Лишь напоследок он сделал шаг ко мне и рывком обнял.
- Спасибо.
Я отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза, и не смог, мои затянуло пеленой, которая жгла веки и мешала дышать.
- За Найсу…Ты поступил правильно, сын. Не казни себя. Они все равно мертвецы. И я мертвец.
Никто не знает, что, когда меня тащили по коридорам с завязанными глазами, я думал о ней. Вспоминал её глаза, улыбку, запах волос и кожи…Вот там, где шея, чуть ниже мочки уха. Там особенно сильно всегда пахло ею. У меня перед глазами проносилась вся наша жизнь. От первого дня, когда увидел её, до последнего, когда солдаты запихивали Найсу в крытый грузовик. Я помнил, как пообещал ей, что все будет хорошо. После того, как снял с парапета и отлюбил прямо на крыше, под шипение метов, скрежет их когтей по стеклам и вонь разложившихся тел. Потом я гладил ее по мокрым щекам, целовал глаза, руки, волосы и обещал, что с ней ничего не случится. Что я не позволю. Сдохну сам, но ей не позволю.
