Пришла пора понять, что значит старость,
И молодым по дружбе рассказать.
Идея что-то написать о старости возникла у меня довольно давно, еще в преддверии моего семидесятилетия (признанный рубеж наступления старости). Захотелось понять, что такое старость, до наступления события, заглянуть в свое будущее.
Личный опыт и ощущения не брались в расчет, поскольку они не вписывались в возрастные параметры. Брались во внимание наблюдения и выводы, сделанные другими исследователями проблемы. Со временем появился некий теоретический запас, своего рода задел, на базе которого предстояло подготовить какие-то публикации. Серьезно пополнили мой задел беседы о старости с коллегами, перешагнувшими 80-летний возрастной рубеж (десять бесед). Они помогли мне воочию увидеть реальные проблемы этого возраста, понять, чем и как живут пожилые люди.
Но в целом первое погружение в тему не могло быть достаточно глубоким. Отсутствие личного опыта не могло не сказаться на количестве и качестве написанного. На практике это вылилось в написание и опубликование нескольких стихотворений на тему старости, характеризующих некоторые аспекты жизни пенсионеров. Вполне социологические стихи, но не раскрывающие тему в целом.
Пройдя рубеж семидесятилетия, я стал более внимательно и с большим постоянством наблюдать за жизнью своих сверстников, знакомиться с результатами социологических исследований о жизни пожилых.
Кто-то из великих сказал, что писать нужно о том, что хорошо знаешь. Погружение в тему продолжалось. К моему семидесятипятилетию, когда уже был накоплен опыт пребывания в объятиях старости, я опубликовал книгу «Откровения», где был раздел, отражающий некоторые аспекты проблемы, правда, главным образом те, которые касались финала человеческого бытия. Этот раздел книги так и назывался – «Апология финала».
Время шло. Приближалось мое восьмидесятилетие. Объем материалов по теме рос, но все же был явно недостаточен для написания отдельной книги. Была сделана попытка трансформировать накопленные знания в тему юбилеев. Книга была названа «Юбилеи (заметки социолога)». В ней рассуждения о старости получили отражение в разделе «Постъюбилейная перспектива (информация к размышлениям)». В разделе содержался анализ различных подходов к пониманию старости на Востоке и на Западе, анализ работ некоторых наших соотечественников, изучающих старость как завершающий этап жизненного пути индивида.
Но в целом, суммируя все написанное, напрашивался вывод о некой фрагментарности, легковесности написанного. Поставленная цель оставалась нереализованной. Не было главного: не было события, не было ощущения старости. Вспомнились рассуждения Мариэтты Шагинян о том, что в свои семьдесят лет она чувствовала себя молодой. Когда-то, читая ее книгу «Четыре урока у Ленина», я усомнился в этом утверждении. Теперь я в него полностью поверил. Мое ощущение старости появилось на восемьдесят первоом году жизни, то есть с того момента, когда я реально физически почувствовал тяжесть прожитых лет.
Произошло это следующим образом. Как обычно, собираясь на работу, я взял в руки портфель, и он показался мне тяжелым. Заглянув внутрь, я обнаружил две книги и блокнот. Портфель не был перегружен. Причина его внезапного потяжеления была иной. Именно с этого момента накапливаемые знания о старости стали осязаемыми, наполнились свойственным старости ощущением уменьшения жизненных сил.
С этого момента все, что я мог бы о старости написать, приобретало необходимую достоверность, становилось более конкретным, более весомым, а значит, и более убедительным. Появилось желание прислушаться к самому себе, к своим новым ощущениям, проверить свои прежние наблюдения, сопоставить их с новым опытом, а свой новый опыт сопоставить с опытом своих сверстников.
Предстояло провести некую инвентаризацию написанного и по возможности дополнить его. Дополнение произошло за счет моих бесед с работающими и неработающими пенсионерами в возрасте от семидесяти лет и старше (двадцать одна беседа).
Разрабатывая методику моих предстоящих бесед с ветеранами, я вспомнил познавательную формулу, предложенную в свое время известным советским и российским социологом, членом-корреспондентом РАН Ж.Т. Тощенко для изучения образа жизни соотечественников:
Что человек имеет, что у него есть;
Чего он желает;
Что ему нормативно диктуется политикой, обществом, на что его ориентируют[1].
К этим трем элементам я решил добавить четвертый – чего он ждет от общества, на какую помощь он может рассчитывать, и пятый – как он оценивает статус-кво. Прочитав написанное, я решил придать ему более компактную форму:
Что человек хочет;
Что человек может;
Чего от него ждет общество;
Чего он ждет от общества;
Как он оценивает status quo.
Эта формула позволила мне усовершенствовать мою методику, примененную в беседах с моими восьмидесятилетними (и старше) коллегами.
В беседах с респондентами я не пользовался магнитофоном, ибо это могло бы сделать последних менее откровенными. Но после каждой проведенной беседы я делал записи, как говорится, по горячим следам. Эти беседы мне очень помогли в осмыслении реальных проблем, возникающих перед людьми в возрасте от семидесяти и старше. Пополнили мой задел и результаты социологического мониторингового исследования «Как живет Москва», очередной этап которого завершился в июне 2016 года. По моей просьбе сотрудники ИСПИ РАН (организатор опроса – ведущий научный сотрудник ИСПИ РАН к.ф.н. Е.А. Кублицкая) выделили группу респондентов старше шестидесяти лет (будущие старики). Полученные таким путем данные позволили уточнить некоторые обобщения и выводы о социальном самочувствии и поведении этой возрастной когорты. Собранный таким образом материал (задел) я назвал для себя «все о старости»[2]. Конечно, только для себя. Чтобы так сказать, как сказал когда-то А. Твардовский: «Я это знаю лучше всех на свете, живых и мертвых, – знаю только я», – достаточных оснований нет. Есть только, по большому счету, подступ к этой теме, есть начало ее освоения, но вместе с тем, как мне представляется, достаточное, чтобы поделиться уже освоенными знаниями с читателями.
Что такое мой о старости задел? Это все, что прочитать успел, все, что осознал, продумал, что пережил, а не придумал, и что прочувствовать сумел.
Началось второе погружение в тему. Теперь уже объективно более глубокое. Однако приближался юбилей Института. В марте 2016 года ему исполнялось 25 лет. Нужно было успеть к этой дате поведать о своих коллегах, создававших его своим трудом и вдохновением. Рассказать о них как о профессионалах. Рассказать о них в более полном объеме требовало бы больше времени и сил. И то и другое было в дефиците. Работа над юбилейной книгой, названной мною «Люди и годы», полностью захватила меня. Книгу о старости пришлось на время отложить.
