Долбанная каша! Она снова пригорела! Запах гари вместе с дымом пробирался сквозь вытяжку к соседям. Я сама этот запах ещё из коридора услышала. Опять бабка с третьего начнёт читать нотации…
– Машка! Твою за ногу! Ты где?
Я первым делом поспешила в кухню, на ходу скидывая шлёпки. Они, проделав нехитрые кульбиты, падали, ударяясь о стену. Лишь выключив конфорку и бегло оценив ущерб для кастрюли, вернулась в коридор за пакетом. И ненароком зацепилась взглядом за зеркало, обклеенное дурацкими стикерами.
– Боже, что это за чудовище? – пробормотала вслух.
Да, иногда я имела привычку поболтать сама с собой. Из отражения, ухмыляясь, смотрела женщина слегка за тридцать, но уже задолбавшаяся по самые некрашенные корни волос, в пижаме с дыркой на плече. Как я её раньше не заметила, эту дырку?
«Хотя, чему тут удивляться?» – Усмехнулась я собственному отражению. – «Вы, Александра Цыганова, даже роман собственного мужа профукали. У себя же под носом. А тут всего лишь дырка. На плече».
Разозлившись, подняла пакет и отнесла его на кухонный стол. Бело-рыжий лохматый пёсель породы шпиц бегал вокруг моих ног и лаял. Маленькие лапы торопливо семенили за мной.
– Шпиц, не беси! – Огрызнулась я.
Да, не стали мы заморачиваться с именем. Поэтому у нас Шпиц породы шпиц. Ну есть же Иваны Ивановичи. Даже Ивановы. И ничего, живут.
Схватив кухонное полотенце, я направилась в комнату, мастерски, как бывалый дрифтер, обогнув спешащего в ходунках девятимесячного сына Кирюху. Малой даже не понял, как матери удалось так ловко увернуться. Протягивая руки, он начал громко и возмущённо что-то выкрикивать на своём, понятном только ему языке. И ходунки двинулись вслед за мной. Я, тем временем, уже ворвалась в комнату дочери. Едва открыв дверь, поняла, что попала в кадр видео, которое уже минут двадцать пыталась записать старший ребёнок семейства Цыгановых – четырнадцатилетняя Маша.
– Машка! Я что просила? Сложно от своих видосиков оторваться на пять минут?
И кухонное полотенце полетело в сторону штатива с телефоном, перед которым вытанцовывала дочь.
– Да ма-а-а! – Взвизнув, Маша выключила телефон. – Чего опять? Я не буду Кирюхе памперс менять.
– То есть ты даже не в курсе, о чём тебя мать попросила?
– О чём? – Коверкая речь, уточнила подросток.
– Каша. Я в магазин убежала на пять минут. Попросила присмотреть за грёбанной кашей. Это так сложно?
– А ничего, что я занята? Мне, вообще-то, нужно видео записать. Я блогер, а у блогера видео должно выходить по расписанию, мамочка. – И в доказательство указала на телефон. – Заставь Славку. Должен же и он хоть какую-то пользу приносить.
– Во-первых, Славка на футболе. Одна – блогер. Другой – футболист. А каша Кирюхе сгорела. Это во-вторых.
Маша цокнула языком и демонстративно закатила глаза. Теперь уже подгорала не только каша, но и моё терпение.
– В-третьих, – продолжила я, собираясь с мыслями и пытаясь вспомнить, что именно хотела сказать. – Кажется, я забыла, что было в-третьих. А, нет, вспомнила! В-третьих, прежде чем в блогеры идти – надо хотя бы кровать застелить. А не показывать всем своим аж пяти с половиной подписчикам кучу хлама вместо постельного. Или это новый стиль в дизайне? Одинокое пристанище юного бомжа.
– Заправлю. Потом.
– Нет. Блогеры потом. Порядок сейчас. Всё расписанию, сама так сазала.
Не двигаясь с места, я указывала пальцем в разные углы комнаты:
– Убрать. Выкинуть. Перебрать. Убрать. В стирку.
И вышла, хлопнув дверью. Кирюха требовательно подпрыгивал в ходунках и тянул руки. Я вытащила сына из чудо-приспособления, доставшегося ему по наследству от Славки. Правда, после того как мой средненький вырос из ходунков, они успели побывать у подруги, когда она родила. А спустя время выяснилось, что нам самим они снова пригодятся.
Да уж. Кто бы сказал тогда, что пройдёт около года, и я останусь одна с тремя детьми, способными из чего угодно сотворить ядерную атаку на мою психику. А их папаня уйдёт к другой. Казалось бы, такой же мамаше с детской площадки. Ушёл, сказав, что я «слишком мамочка». Подумаешь, во время прелюдии заметила, что простынь вылезла. Да, отвлеклась, чтобы поправить. Но разве из-за этого разводятся?! По крайней мере, именно на следующее утро Егор, муж мой, собрал чемодан и ушёл. При чём недалеко совсем. В соседний дом. Теоретически, у нас даже окна могут смотреть друг на друга. К сожалению, я не знаю, куда у этой курицы выходят окна. Ох, сколько раз я пыталась разглядеть их. Даже бинокль у Славки брала. На детской площадке её сын стал гулять с соседкой. Сама она больше не появлялась после той истории… Ну да. Слегка не сдержалась… Егор потом приходил, читал мне лекции о том, что это глупо, что нам просто нужно принять эту ситуацию. Ради детей. Он много чего говорил. А я всё ждала, что в конце этой долгой речи он скажет, что всё осознал, умоляет меня простить его и что хочет вернуться. Но нет… Он ушёл.
Но об этом потом как-нибудь. Сейчас предстояла спасательная операция.
Посадив Кирилла на бедро и держа его одной рукой, второй аккуратно ложкой отбирала то, что осталось съедобное от каши. Сын нетерпеливо причмокивал. Бело-рыжий комок на ножках продолжал носиться по коридору, виляя хвостом и радостно улыбаясь.
Из комнаты Маши вновь раздавалась музыка. Ещё и громче сделала. Явно же назло мне!
В это время открылась входная дверь. По гулкому стуку поняла, что это Славка. Я выглянула. Точно. Растрёпанный, с грязными коленками. Впрочем, всё, как всегда. Пока он не убрал чёлку с лица. При жёлтом свете лампы видно было плохо. Но я заметила.
– Мам, я пришёл, – сообщил сын, пиная мяч под обувную полку.
– Это я вижу. – Опустив на пол Кирюху, я подошла ближе и взяла сына за подбородок. Так и есть! Фингал. – Господи, Славка! Что с твоим лицом опять?
Я простонала. Ну ладно колени! Их под брюками спрятать можно.
– Да нормально. – Сын попытался увернуться.
– Что нормального? Тебе через неделю в школу. Ты уже взрослый мужчина – первоклассник. Ты как появишься в таком виде?
– А давай не пойдём? – с надеждой предложил Славка.
– Я тебе не пойду. Бегом на кухню, лёд будем прикладывать.
Из комнаты Маши продолжала доноситься музыка. Сплошные биты, сквозь которые пробивались матерные слова. Я обалдела!
– Машка! – начала я тарабанить. Эта паразитка ещё и замкнулась. – А ну выруби это! Немедленно!
Сквозь мой крик и грохот того, что дочь называла музыкой, раздался новый ор: Кирюха пытался встать на ноги, держать о стену. И упал.
Из кухни раздался звон. Похоже на падающую посуду.
– Мам! Я нечаянно! – Донеслось с той стороны. И следом довольное. – Зато лёд нашёл.
Собако-детский апокалипсис. Не иначе. В дверь позвонили. Даже по характеру звонка я уже понимала – кто это. Злосчастная бабка с третьего этажа. Только она умела бесить даже тем, как звонит в дверь.
