Сидит вся такая хорошенькая в своём синем платье. Волосы – совершенно седые – с модной асимметричной челкой. Глаза лучатся. Смотрел бы и смотрел. Только запаха сдобы не хватает, наверное, ну да это легко доработать. Приглаживает рукой скатерть на столе, говорит:
– Будешь что-нибудь, дорогой? Я тебя не ждала, но вот сырников вчера напекла. Будешь сырник?
– Нет, – говорю, – сырников не хочется. Как здоровье, бабуль?
– Так, потихоньку. Живы будем – не помрем.
Молчит и смотрит на меня. Кухню добил, получилась один в один как в детстве. Аж к горлу подступает. Жду, чтобы сама сказала что-нибудь, должна сейчас рассказать какую-нибудь актуальную локальную новость.
– А вот, – говорит, – соседка меня на днях затопила. Прокладывали у них там скоростную трассу до Нижнего, магистраль прорвало, такой потоп начался! Три дня вычерпывали. Теперь все собираются на протесты, так я тоже пойду, чем я хуже.
– Нет, – говорю, – стоп. Ошибка контекстов и связей в новостях по темам: «скоростная трасса до Нижнего Новгорода», «прорыв магистрали в Чертаново», «протесты в столице». Запустить заново сбор новостей и обучение…
Комната моргнула. Видимо, все в районе опять остались по домам работать или учиться онлайн, и от этого скачет канал. Ну и точно: вылез старый глюк – за окном кухни сидит кот размером с ЦТП. Я выругался и вышел из VR-шкафа.
Конечно, всё это требует доработок, но основной этап пройден. Осталось только дообучить нейронку, чтобы не выдавала перлы в духе хрестоматийной «Илоны Маск»…
По правде сказать, обучение на новостях, блогах и сериалах превратили её в странную смесь Алисы и бабки из рекламы сметаны. А мне нужен гораздо более персонализированный VR-образ.
Следовательно, подумалось мне, надо наконец съездить к бабуле настоящей и договориться с домом престарелых, чтобы её поставили на запись. Может, тренажёр для нейронки и небогат: бабуля рассказывает кругами одно и то же каждый день – зато интонирование человеческое, а не машинное. Лет через сорок, думаю, с удовольствием переслушаю её рассказы в её же исполнении на её же кухне. И новости обсудим. Так что да, поехали.
Конечно, бабуля равно детство. Когда я родился, ей уже было под 70, но ничего! Мы с ней лучше всех играли и ездили везде, и в школе она меня понимала гораздо лучше родителей. Я им так однажды и сказал: я бабушкин сын. Родители потом месяц со мной не общались и все гаджеты заблочили, ха-ха.
Потом бабулю накрыло альцгеймером, деменцией… Пришлось отправить её в дом престарелых, а то она и воду забывала закрыть, и над телефоном плакала, что заблочила и не может разблочить, а однажды приготовила килограмм пять макарон. Приготовит, забудет, потом читает в своих записях: «сварить макароны». Я работаю в основном из дома, но ведь работать это работать, а приглядывать, куда пошла бабуля, и доказывать, что ей уже не надо в школу (была и такая фаза), – это совсем другое. Сёстры говорят, надо хитрить, а не переубеждать, иначе человек только зря разволнуется, а попробуешь удерживать, то может ещё и начать буянить. Моя-то сейчас спокойная совсем стала: в неё впихивают какие-то очередные новые таблетки.
В целом поэтому я и начал этот проект. Бабуля как бы есть, но по факту ведь её нет. А нужно, чтобы бабули были. Кому мы нужны, кроме них?
Подъехали к ДП. Тут недалеко, в общем-то. Когда-то это был пансионат для ветеранов Великой Отечественной. Бабуля у меня тоже ветеран – инфовойны. Поэтому с папой у неё натянутые отношения.
Забегаю. Тут как обычно: если бы не легкий запах хлорки, можно было бы подумать, что это симпатичная гостиница-апартаменты где-нибудь под Чеховым. Николай – бабушкин врач – просит зайти чуть позже, он явно мается на каком-то симпозиуме, но отключиться не может. Иду пока на другой этаж к бабуле.
В этот ДП стариков перевозят вместе со всей домашней обстановкой, чтобы им было поспокойнее. Когда я захожу, оказывается, что бабуля сидит на кухне на том же месте, что и утренний образ. Это настолько нелепо, что вместо приветствия я начинаю громко смеяться.
– Константин! – говорит бабуля.
– Да, это я, – отвечаю. – Как дела, бабуленька?
Молчит, повернулась к окну. Вид у нее какой-то другой, не пойму, в чём дело. Худая она и раньше была. Теперь же сидит… ну такая… переломленная жердь.
– Ты меня узнала сегодня, – говорю.
– Утром смотрела, как вы все теперь выглядите, заодно и квартиру свою старую смотрела, что там теперь. Что за саркофаг ты вклячил в мою комнату?
– Это для работы. Мы его зовём VR-шкафом. Самочувствие-то как?
– Не жалуюсь.
– Отлично! До ста лет доживёшь!
– Да уж. Добрый доктор Николай не даст помереть.
Сидим. Молчим.
– Слушай, давай я расскажу, как у меня дела? Мы криэйтим проекты для шкафов…
Кивает:
– Представляю, мы тоже такие делали для хедсетов. Ещё для той изоляции, чтобы сидеть было приятней… Проекты я помню, так хорошо помню. Коллег своих помню, стажёров… А что было вчера – нет. Где я? Это такая прокачанная виртуальность? Пыталась пойти погулять: квартира моя, а на улице чёрт-те что, и всё за мной какая-то девица неприятная бегает, а то и роботы понаедут и давай поддерживать беседу. Говорят: хотите, новости расскажем? До Нижнего Новгорода строят трассу, можно будет за час доехать. Какой Нижний – я и до забора не дошла! Открыла свои записи, а там каждый день одно и то же. Про то, как я полдня сижу на кухне, а потом пытаюсь дойти до забора.
Смотрит на меня зло, добавляет: «А сегодня, значит, разнообразие. Вдруг приходит бородатый и пузатый Константин и говорит: доживёшь до ста лет!»
Теперь она плачет. Выхожу. Иду к врачу Николаю. Пусть даёт ей антидепрессанты, что ли. Зачем это надо, если можно без этого.
Николай говорит: «Антидепрессанты будем давать позже, когда привыкнет к этому лечебному профилю». Говорит: «Будет лучше, если её будут чаще навещать, хотя бы в первое время. Новый профиль её стабилизировал когнитивно, вот уровень саморефлексии и поднялся». Говорит: «Это очень хороший результат для такой стадии деменции».
– Нет! – говорю. – Это плохой результат. Раньше она была явно счастливее, пока не начала осознавать всё это, весь этот ваш ДП!
– Вы, – говорит Николай, – навещайте почаще, и всё наладится!
– Мне – говорю, – разорваться, что ли?!
Свалил из ДП. Был так зол, что забыл обсудить запись для образа. Уронил сигареты под такси, хорошо хотя бы эта машина приехала без водителя. Бесит. Они теперь каждый месяц будут профили лечения менять, а я под них подстраивайся?
Но, конечно, есть тут кое-что. Вижу теперь просчёт. Нейронка уже очень близка, но всё же недостаточно хороша. Слишком сметанна, даже если истории записать. Для полной достоверности должны быть и неприятные, неожиданные эпизоды. Чтобы хоп! – и экзистенциализмом, как из ведра, вот как сейчас.
