Поздним погожим майским утром, в час, когда воздух ещё довольно свеж, а краски насыщены, но солнышко уже подбирается к зениту, предвещая духоту и смазывая контрастность, Юра шёл тротуаром одной из центральных улиц родного города, стараясь особенно не высовываться на яркие, уже по-летнему припекающие лучи, скрываясь в тени густой зелени каштанов.
Чувствовал он себя легко, свежо и, главное, отоспавшимся. Настроение в начале пути было приподнятое.
Шум города подменяла игравшая в наушниках любимая музыка, служившая, по мнению парня, более подходящим звукорядом к окружающему пейзажу:
Searching every day, looking every way
Trying to make a connection, to find a piece of the action
Like a hungry poet, who doesn’t know
He is close to perfection, choice is the question…1
Улица была бесконечно длинной, путь казался ещё длиннее, но Юра и не спешил. Специально вышел из дому немного раньше обычного. Чтобы времени было вдоволь. Чтобы можно было не торопиться, а вот так, просто пройтись, попутно напевая тексты песен, которые помнил на память:
Can you understand, that in every man
There’s a need to unwind, that’s never been defined
Somewhere deep within, there’s another being
You are somehow abusing, by the person you’re using…2
После двух недель отсутствия, осматривал проспект даже с некоторым любопытством; свежим взглядом. Впрочем, здесь всё было довольно обычно, до противного обычно. Какие-то побитые жизнью бедолаги, сдвинув лавочки, баловались портишком. Самый хлипенький, при этом, бегал попрошайничать, и подносил мелочёвку самому представительному из компании. Последний, получив горсть монет и ворох мятых бумажек, тут же отправлялся в гастроном, за новой порцией напитка. Руководил процессом заплывший безногий дяденька на инвалидной колясочке.
Доблестные представители порядка, делая стандартный обход, лишь безразлично оглядывали пьянчуг.
Дальше, какой-то бэнд сорокалетних мужичков, наяривал популярные мелодии всех времён и народов. Перекрикивая музыку в наушниках, до Юры донеслось и хромое танго, сбацанное на расстроенной гитаре, и что-то эдакое, мелодичное, напоминавшее репертуар Поля Мориа… Ещё чуть дальше, собрав вокруг себя приличную аудиторию, под орущий бумбокс отплясывали уличные брейкдансеры.
Аллея была переполнена иностранными гражданами. Они ходили баринами, обычно с местными барышнями под ручку. Некоторых девиц Юра даже узнавал в лицо. По вечерам, те часто приводили своих свеженьких знакомых в салон, где, давно наладив молчаливое взаимопонимание с продавцами, скупали технику: мобильные телефоны, ноутбуки, фотоаппараты. Кто на что горазд оказывался забугорных гостей развести.
Изредка взгляду парня попадались также доброжелательные на вид пары разных возрастов и национальностей, с огромными фотоаппаратами на груди. Истые туристы. Такие обычно заходили в магазин за местной сим-картой, желательно с объёмным интернет-пакетом, да пополнить счёт.
Приближаясь к станции метро, Юра оказался посреди настоящего столпотворения. Тут пришлось подсуетиться: увиливать от раздатчиков рекламных листовок и буклетов, ускорять шаг, проходя мимо хватких уличных фотографов, надеясь, что никто по дороге не остановит, не прицепится и не попытается всучить какой-нибудь хлам в руки.
В толпе промышляли нищие всех мастей: маленькие попрошайки, калеки на тележках, тётки на костылях, беременные цыганки. Одну из них он знал хорошо – она, бедная, уже столько лет брюхата… и всё никак не родит, великомученица.
Переключил на своём Walkman-е альбом. Приятный скрипучий голос, не дожидаясь поддержки инструментов, тут же принялся выводить из тишины безмолвия на божий свет проникновенную мелодию. Юра на миг отвлёкся от окружающей суеты, заворожённо внимая пению:
Citizens of Hope and Glory,
Time goes by – it’s the ’time of your life’.
Easy now, sit you down.
Chewing through your Wimpey dreams,
they eat without a sound;
digesting england by the pound…3
Парень медленно шёл, глазея по сторонам, пока, наконец, не остановился около крупного магазина техники. Быстрым взором окинул испещрённую рекламой витрину, желтушную тусклую неоновую вывеску, широкую входную дверь. Бросил взгляд на часы: до начала рабочего дня оставалось всего ничего, десять минут, однако для Юры то были последние мгновения свободы, и он не мог себе отказать в удовольствии этими минутами насладиться сполна. Тем более что голос в наушниках уже выводил, очень тщательно:
Undinal songs
Urge the sailors on
Till lured by the sirens’ cry…4
А значит, оставалось всего несколько секунд, чтобы должным образом настроиться и позволить волшебной флейте вначале распустить, а затем и воспламенить в самой сердцевине души аленький цветок.
Когда флейта стихла, снимая пик напряжения, уступая место нежному переливу фортепиано и следующему за ним более резкому синтезаторному пассажу, Юра купил, в ларёчке прямо напротив магазина, стаканчик кофе. Закурил сигарету, совершенно подготовившись, таким образом, к всецелому восприятию уже собиравшейся зазвучать гитары.
Заслушиваясь соло, наслаждаясь кофе и сигаретой, смотрел сквозь витрину, сквозь отблескивающий неверным солнцем яркий фасад, вглубь зала, словно в мутный аквариум, где желтоватыми пятнами-тенями бродили, точно в некоем театрике, какие-то невесёлые небритые люди, больше похожие на унылые куклы. Эти куклы периодически, одна за другой, точно заведённые, подходили почему-то к витринному стеклу, прикладывались к нему лбами и смотрели наружу, т.е. на улицу. Затем продолжали своё печальное движение по кругу в глубине зала. Следя за ними, и предощущая, что скоро и он будет там, и будет вести себя точно так же, одновременно размышлял о том, к каким чертям катится его жизнь. Ведь он уже не мог вспомнить, когда что-либо, помимо музыки, могло его всерьёз обрадовать. Вот, к примеру, и отпуск прошёл… нужно себе было в этом признаться… совершенно бездарно…
Юра дождался окончания композиции, выключил музыку, выбросил смятый стаканчик вместе с окурком в стоявшую около входной двери мусорку, и двинулся в магазин. Под ногами внезапно хрустнули стеклянные осколки, парень недовольно поёжился, оглянулся вокруг, в поисках чего-то подходящего… ничего не увидел, немного заколебался, но в итоге попросту плюнул в сердцах, пренебрегая дурным предзнаменованием, и ступил на порог, ожидая, пока перед ним откроется автоматическая стеклянная дверь, и придётся выйти на подмостки, чтобы сыграть свою маленькую роль, в общем-то весёленьком, но отдающем горечью представлении жизненного балаганчика.
