О жизни Генерального до начала Генеральной переделки ничего не известно.
Одни говорили, что он сидел
Другие – что стоял на страже интересов.
А некоторые утверждали, что он стоял на страже интересов не внутри, а где-то далеко, и что он вообще иностранный шпион.
Единственное, что можно с уверенностью сказать, что никто не знал, за что Генеральный сидел или за какие интересы стоял.
Как сказано в летописях города Глупова, ранее процветавшего на этом месте, «история прекратила течение своё», прошло много времени, и многое переменилось.
Ни один градоначальник, достойный упоминания, более не был сюда назначен и уж тем более не пришёл служить по своей воле. Оставленный без должного руководства и попечения город начал хиреть, пока и вовсе не превратился сначала в Посёлок городского типа, а затем и попросту в Посёлок.
Народ же, напротив, без твердой руководящей и направляющей руки начал предаваться вольнодумству, то есть буквально: лица мужескаго пола принялись отращивать волосы, женского – укорачивать юбки, и в таком виде они занимались бог знает чем, а именно, позабыв всякие приличия, собирались на кухнях и в курилках и рассказывали друг другу анекдоты о градоначальниках, в том числе и политические.
Сменяющие же друг друга градоначальники, по немощи своей умственной и отчасти физической, принимались то потакать народу, то, напротив, всё запрещать, что в равной степени им не удавалось.
Дошло до того, что народ в Посёлке и вовсе утратил страх перед градоначальниками, чего прежде не бывало, и некоторые опытные люди стали предрекать наступление всяческих бедствий вроде денежной реформы или свободы нравов.
Сам же народ удивлялся такому своему изменению, однако не знал, что с этим делать, а некоторые не решались и сами себе признаться, что жизнь безо всякого твёрдого руководства требует от них самостоятельных поступков и решений, которых они сроду не поступали и не решали.
Опять же нашлись и такие, кто стал вспоминать с тоскою во взоре времена, полные уважения к градоначальникам, страха и трепета. И уж стало им казаться, что в те времена в Посёлке и небо было всегда синее, и реки полны рыбою, а цены снижались по праздникам, в честь чего слагались прекрасные песни, которых нынче и не слышно.
Одним словом, и Посёлок, и поселковый народ, смеясь, расставались со своим прошлым и ждали каждый день кого-то, кто твёрдой рукою, как прежде, поведёт их за собой в будущее.
Однажды он просто появился в Посёлке с группой спортивных молодых людей, которых называл неизвестным народу иностранным словом «менеджеры».
Менеджеры быстро переговорили с поселковым начальством, и начальство исчезло.
А народу было велено собраться в поселковом Доме культуры.
Было объявлено, что гость будет давать народу установку на демократизацию и рыночные отношения, а в буфете будут давать бутерброды с красной рыбкой и портвейн, так что народу пришло много.
Он вышел на сцену, которую впоследствии поселковые историки назвали «политической сценой», и сообщил, что он – новый поселковый Генеральный.
Генеральные в Посёлке менялись часто, поэтому народ не удивился, а, как положено, зааплодировал.
Затем новый Генеральный поинтересовался у народа, есть ли среди присутствующих те, кто не хочет лучшей жизни, свободы и поэтому готов выступить против демократии?
Таких в зале не нашлось, и Генеральный сообщил, что даёт поселковому народу «установку на демократию». Народ снова зааплодировал, а некоторые стали интересоваться, можно ли получить две установки в одни руки.
После этого Генеральный спросил, есть ли в зале те, кто против изобилия товаров?
Таких дураков даже в Посёлке не было, и поэтому Генеральный сообщил, что сейчас даст установку на рыночные отношения, и попросил поддержать рыночные отношения бурными аплодисментами.
Так как кроме аплодисментов рыночные отношения пока от народа ничего не требовали, все бурно зааплодировали.
Наконец Генеральный объявил, что при такой единогласной поддержке он готов дать установку на полное демократично-рыночное обновление всей поселковой жизни и объявить начало Генеральной переделки на пути оттуда туда.
На этот раз народ занервничал.
Одни почувствовали острую жажду, которую историки впоследствии назвали жаждой демократии, другие уже успели хлебнуть того, что захватили с собой и что позже было названо глотком свободы, и теперь хотели ещё.
Словом, всем хотелось в буфет, но никто не знал, сколько ещё установок было у Генерального. Поэтому народ сам, не дожидаясь команды, добровольно и дружно зааплодировал, как положено, долгими продолжительными аплодисментами.
Генеральный поблагодарил всех присутствующих за правильный выбор и пообещал, что народ ощутит на себе последствия этого выбора прямо сейчас.
Довольный народ потянулся в буфет.
В буфете всех встречали улыбающиеся менеджеры. Они принимали у народа деньги, но вместо красной рыбки и портвейна выдавали Поздравительные сертификаты, удостоверяющие, что «Предъявитель сего получил установки на демократизацию, рыночные отношения и согласился принять участие в Генеральной переделке, отправившись в путь
