– А что, уважаемый, не слишком ли это утомительно – два светила-то?
– Ну, быват… Но что ни говори, а два солнца для земледельца – большое подспорье в хозяйстве. Ярило вечером опустится за холмы, а над дальними горами Лабысло уже тут как тут. И катится по небу всю ночь, до самого восхода Ярилы. Ну и оно, конечно, те культуры, которые из титульного списка Императорской сельхозакадемии, начинают плодоносить сам-тридцать и сам-сорок. Я-то когда учился у вас на Светлом Владимире, видал, какие в тамошних магазинах овощи худосочные. То ли дело у нас: зерновые, скажем, колосятся, словно камыш на болоте, вишня опять же вырастает размером с клубнику, клубника – не меньше вашего яблока, а яблоко или, для примеру, помидор в одной руке не помещаются. Всякая культура, которая солнце любит, урождается у нас куда лучше и скорее, чем под прохладным земным светилом, однознак.
Пилот глидера чуть подал на себя потертый, весь в залысинах пластика штурвал, отчего глидер слегка задрал нос и перевалил через невысокую скальную гряду, густо поросшую лесом, состоящим из генетически модифицированной лиственницы и местных пород. Затем пилот вновь опустил машину до высоты, с которой, казалось, можно было рукой дотянуться до верхушек стремительно проносящихся под днищем деревьев.
– Конечно, есть свои трудности, куда ж без них, – продолжал он. – Для примеру, спать крестьянину совершенно неможно, когда круглые сутки светло как днем и иногда даже еще светлее. Поселяне давно уже перестали делать в спальнях окна, иначе совершенно неможно. Я когда на Светлом Владимире объявился, даже удивлялся поначалу – окна в спальнях, экое диво! Как же спать? – Пилот хохотнул. – А потом ничего, привык… Опять же огурец, скажем: он от такого количества света желтеет, сохнет и грустит всячески. Приходится его раз в сутки накрывать светоотражающей пленкой, чтобы отдыхал. И капуста, обратно, получается сухая и жесткая. И редис выходит пустотелый и горький. Зато вкусной моркови и картофелю родится столько, что успевай только бурты сколачивать. И свекла…
Далеко впереди блеснуло небольшое озеро. Пилот уверенно свернул к нему – видимо, для местных оно служило дополнительным ориентиром.
– Ясно, что на земледелие не только двойная звезда влияет. Тут и вода совсем другая, и состав почвы, и притяжение, и магнитные поля. А растение – оно ить как человек, чувствует, где живет: что-то угнетает его, что-то, наоборот, в рост пускает. Для растения важно, чтобы было достаточно солнца, воды и подходящего грунта. Быват, скажем, что солнца много, а почва – сплошной камень, пыль да песок, вон как остальные в нашей системе. Такие планеты для крестьянства непригодны. Правда, и с них польза государству имеется: их можно использовать как плацдармы. То есть вращается возле вражеского мира или мятежной провинции такая себе небольшая планетка, сплошь из камня, пыли да песка. Ну, или лед там многокилометровый, не важно. По приказу Александра Михайловича на ней тайно оборудуют военную базу – и пожалте бриться. Неприятель только глазами лупает, когда у него в небе вдруг возникают несокрушимые русские армады. Он-то думал, что нам еще лететь и лететь бог знает откуда, а мы вот они: хаудуюду, мистер? Как почивали-с, на лаврах то есть?..
Пассажир уважительно кивнул:
– Это вы Ипалайский конфликт имеете в виду? Вот уж не думал, что у вас тут следят за внешнеполитическими новостями.
– А как же, мил-человек, а как же! Ты не смотри, что у нас губерния земледельческая, маленькая, от звездных трасс далеко, отчего в битвах не участвует и баз военных на ней нету. Во-первых, рекрутов мы в имперский флот регулярно отправлям, и краснеть за них нам еще ни разу не приходилось. Во-вторых, почитай, в каждой семье кто-нибудь да учился на столице. У нас, к примеру, дядя мой, теперь вон племянника отправлям. Умный парнишка, не то что мои охламоны… Да и все братья мои двоюродные образование имеют. Токмо учились поближе да подешевше. На Карелах, к примеру, или на Казачьем Посту, а кто и до Новшлиссельбурга добрался…
Пассажир вновь понимающе кивнул. На Новом Шлиссельбурге располагалась вторая по значимости и престижу сельскохозяйственная и лесотехническая академия Империи. И хотя она не значилась в списке патронируемых и содержалась в основном на средства Фонда Освоения и частные пожертвования, но средств этих хватало с лихвой. Так что оснащена она была едва ли даже не лучше светловладимирской, да и по стоимости обучения ей не уступала. Единственное, на чем мог выиграть студент на Новом Шлиссельбурге, так это на стоимости жилья и более низком по сравнению со столичным уровне цен в губернии.
Пилот между тем продолжал:
– Так что всем, что в Империи и за ее пределами творится, очень даже интересуемся. И во всеимперском чемпионате по кулачному бою за наших болеем регулярно, и сериалы бабы смотрят… И как живут городские, мы прекрасно знаем, потому как парады в День Тезоименитства, и концерты на День Флота, и Большую императорскую охоту завсегда смотрим по Сети. И новости, особенно про внешнюю политику. У нас ведь тут тоже поозоровывают…
– И сильно? – заинтересовался пассажир.
– Да нет, не особо. Чтобы губернское ополчение регулярно с вражеским десантом воевало – от этого нас Александр Михайлович хранит, дай бог здоровья ему и долгих лет на престоле. Залетные лихие люди балуют, конечно, ну так на то мы и приграничный район. Всякое бывает. А ты варежку не разевай и будь готов отстоять свое добро с оружием в руках. Флот, чай, за каждым пиратским катером гоняться не может, у него государственная задача – содержать Российскую Империю в порядке и не допускать супостата в пределы. А с баловниками мы и сами справимся, люди привышные…
Пассажир усмехнулся. Да уж, разница в менталитете между подданными густонаселенных центральных миров Империи и окраин налицо. Если бы у границ так называемых цивилизованных губерний появилась хотя бы тень пиратского корабля, то СМИ тут же подняли бы крик: «Где флот?», «Что делают наши адмиралы?», «Куда уходят деньги налогоплательщиков?», «Почему подданные Империи не могут чувствовать себя в безопасности даже в центральных провинциях?». А тут – «сами справимся»… И ведь справляются же, черт побери!
