Новичкам велели выстроиться вдоль самой дальней стены цокольного этажа корпуса Хоули. Эннис Квинн, капитан здешней команды по спортивной борьбе и самый брутальный шестиклассник в их корпусе, выступил вперед из компании старших ребят, и Бен Уикс невольно прижался лопатками к холодной бетонной стене. Бен старался как мог, чтобы его нервно-восторженное возбуждение не было уж слишком очевидным. Он так долго ждал, когда же наконец сюда попадет!
Между тем Эннис с коротко остриженными, как у всех в борцовской команде, волосами цвета крафтовой бумаги принялся расхаживать туда-сюда перед новичками, свирепо выпучив глаза и водя кончиком языка по губам. Он словно был вылеплен из более тугого и плотного материала, нежели все остальные.
Со всех сторон стояли старшие ребята из их общежития и, дружно покачиваясь, приглушенными голосами – дабы их не услышали обитавшие двумя этажами выше преподы – в унисон скандировали:
– Новичок в Сент-Джеймсе лишнего не болтает! Новичок в Сент-Джеймсе лишнего не болтает! Новичок…
Бен чувствовал, насколько перепуганы остальные стоявшие с ним в ряд новенькие, и испытывал к ним какую-то покровительственную жалость. Он бы рад был поведать им все то, что рассказывал ему старший брат Тедди, окончивший эту школу минувшей весной. Что их ожидает какая-нибудь знатная битва подушками, только и всего, – то, что обычно происходит по всему кампусу, на цокольном этаже каждой общаги. Что это сплотит их. Что, прибыв сюда разрозненными чужаками, они выйдут из стен этой школы едва ли не будущими шаферами на свадьбах друг у друга.
Однако сейчас он наблюдал, как Эннис зловеще расхаживает перед ними. Бен все ждал, что тот примется что-то говорить или ругаться – хоть как-то начнет предстоящее испытание! – однако парень лишь продолжал ходить перед новичками взад и вперед. Между тем скандировавшие свой лозунг старшеклассники перестали производить нужное впечатление: они уже столько раз успели повторить одни и те же слова, что из фразы выдохся весь смысл.
Теперь Бен предчувствовал, что все окажется куда сложнее, нежели он предполагал раньше. Эннис продолжал ходить, так ничего и не говоря, как будто ожидая, что кто-то другой его к чему-то подтолкнет. Разумеется, все старшеклассники были в подпитии, хотя Бен не подходил ни к кому настолько близко, чтобы это унюхать. Новички же по-прежнему неподвижно и молча стояли вдоль стенки со встрепанными ото сна волосами. И в душе у Бена начал ворочаться страх – неведомый прежде страх, что его вот-вот могут ударить. И боязнь того, что сейчас здесь разыграется нечто совсем отличное от того, на что он рассчитывал.
Сосед Бена по комнате, Ахмед, был единственным здесь новичком, который не смотрел отсутствующим неподвижным взором на водосточный желоб в бетонном полу, ожидая, когда же наконец все начнется, чтобы поскорее могло закончиться. А еще Ахмед был единственным новичком, явившимся сюда в халате – в вафельном, грязно-белого цвета халате с малиновым кантом. Сдвинув брови, он провожал глазами расхаживающего туда-сюда Энниса. Что, мол, вообще такого сделал этот Эннис, чтобы тут командовать?
В тот день, войдя в дверь своей комнаты в общежитии, Бен впервые встретился глазами с Ахмедом, очень смуглым парнем в роскошной, сливового цвета рубашке, и про себя поразился тому выражению лица, что обнаружил у соседа по жилью – контрастирующему со всеми прочими лицами, которые он мог наблюдать в школе Сент-Джеймс. В нем читались восторженный интерес и полное отсутствие лукавства. И вот теперь Ахмед стоял рядом с ним, сжимая и разжимая кулаки: сожмет – разожмет, сожмет – разожмет… Бен наблюдал за Ахмедом, а Ахмед следил глазами за Эннисом. А тот по-прежнему мерно расхаживал перед ними, не произнося ни слова, как будто внутри него просто сломался какой-то механизм.
У Бена столько всего было за душой, чем он мог бы себя взбодрить! Мысленно он вновь очутился перед многими рядами глаз, сияющих за кортом, – именно так он увидел болельщиков, торжествующе вскинув над головой правую руку с ракеткой, когда победил на последнем этапе Национального турнира по сквошу среди юношей до пятнадцати. Бен попытался вновь испытать то ликование победителя, так же, как тогда, проникнуться чувством триумфа. Сам Мэнли Прайс, тренер по сквошу в школе Сент-Джеймс, с нетерпением ждал, когда же он, Бен, приедет и присоединится к его команде. Потом Бен представил лицо своего старшего брата Тедди, напрочь лишенное каких-либо сомнений или страха, когда тот описывал и занятия в Сент-Джеймсе, и поздние посиделки с друзьями в общаге, и ночные шатания по лесным чащам. Еще ему вспомнилось лицо Хатча, сидевшего на другом конце навеса для каноэ в летнем лагере «Тонгахивин», когда тот кичливо вещал другим ребятам, как классно будет в Сент-Джеймсе. Еще Бен воспроизвел в памяти школьные фотографии своего дяди и своего отца, а также дедушки и всех прочих Уиксов на протяжении истории всей его семьи, которые на снимках выглядели совсем как он в эти минуты. Страх был сейчас естественен, страх являлся непременной частью нынешнего посвящения. И как бы то ни было, Бен чувствовал себя на своем месте, он был причастен к здешнему миру, и это представлялось ему самым естественным и самым правильным началом его пребывания в школе.
– С-с-салаги! – громко прошипел вдруг Эннис. – С-сейчас мы увидим, кто из вас с-самый крепкий и крутой!
Снова Эннис надолго впал в сосредоточенное молчание, и вся уверенность Бена как-то разом сошла на нет.
– Сейчас мы выясним, кто из вас самый храбрый! Кто самый сильный! Самый быстрый! Кто самый лучший из вас! Кто лучший?! Лучш-ш-ший!
Тут Эннис сжал перед собой кулаки и, опустив голову к груди, принялся зловеще скандировать:
– Лучш-ший! Лучш-ший! Лучш-ший!..
Казалось, утро нового дня наступит еще очень и очень нескоро.
* * *
После двух часов езды по раскаленной на солнце автостраде отец Бена свернул на съезд № 20 к Довертону, где вдоль дороги имелась целая полоса давно заброшенных заведений: автомоек, некогда торговавших надувными матрасами магазинов, опустевших автокафе и прочих торговых лавок вроде пиццерии Unо, магазина с оргтехникой и канцелярией Staples и фастфуда Boston Chicken. И Бену подумалось: когда же школа построит наконец собственный съезд с трассы 93, чтобы не приходилось проезжать мимо всей этой неприглядной картины опустения – с раскинутыми во все стороны по небу проводами, с парковками без единого автомобиля перед похожими на кафе и рестораны строениями, с зияющими пустотой окнами без стекол. Потом они миновали массивное здание из красного кирпича, где располагалась довертонская психиатрическая лечебница, потом – бежевый дом муниципальной старшей школы, потом – заправку Citgo, приютившуюся отдельно, на собственной залитой бетоном площадке.