1.1. Крестьянская поземельная община – один из столпов русской государственности
Крестьянская поземельная община, являясь исторически сложившейся формой совместного землепользования и самоуправления, занималась переделом земли, регулировала широкий комплекс вопросов внутриобщинной жизни и выполняла налоговые и иные обязательства перед государством. Община возникла исторически как способ коллективного выживания русского крестьянства. В общину крестьянин был приписан принудительно от рождения, а экономическое участие проявлялось в коллективной ответственности за выплату налогов и отчислении средств на общие нужды. Доходы от предприятий, учрежденных общинами, как правило, не распределялись среди индивидуальных хозяйств, а шли на погашение различных внешних обязательств и в первую очередь выплату государственных налогов. Это состояние можно охарактеризовать (с учетом крепостнического прошлого России) как вынужденную, принудительную приписку. Появление и устойчивость общины объяснялись как природно-климатическими факторами, заставляющими создавать наиболее адекватные организационно-хозяйственные структуры для совместного выживания, так и социально-политическими. Централизованное Российское государство видело в общине наиболее эффективный способ взаимоотношений с сельским миром. Этот социальный институт устраивал всех и выполнял поистине универсальные функции.
Вопрос о происхождении крестьянской общины был поставлен во второй половине XIX в. Сразу определились два направления: одни видели истоки крестьянской общины в родовой организации славян, другие отстаивали ее сравнительно позднее, фискальное, крепостническое происхождение. Суровые природно-климатические условия сделали процесс разложения первобытного общества у восточных славян необычайно длительным, растянутым на многие столетия. При всей очевидной архаичности общины в России по сравнению с общиной Западной Европы она была абсолютно неизбежной, закономерной чертой русского исторического процесса и отнюдь не зависела от чьей-то злой воли или недомыслия. Община преследовала свою главную цель – коллективное выживание в суровых условиях борьбы за существование. Государство в своих интересах использовало общину, но она не была навязана крестьянам извне, а выступала той социальной организацией, которая отражала объективные условия существования крестьянства и соответствовала вековым его традициям и огромному накопленному опыту борьбы за свое выживание в неблагоприятных условиях. В отличие от Западной Европы, в России не получило юридического закрепления римское право собственности, опирающееся на хорошо организованную базу юридических уложений. Именно там многовековая культура частной собственности развила такое качество экономической личности, как хозяйственный индивидуализм и экономический рационализм. В России же на протяжении многих веков хозяйство было основано не на частной собственности, а на своеобразном сочетании общинного пользования землей и власти государства, выступающего в роли высшего собственника1.
Община как форма местного народовластия весь период своего существования активно сотрудничала с государственной властью, а после принятия Соборного Уложения 1649 г. превратилась в административную единицу. С введением подушной подати в 1722 г. государство возложило на общину обязанность по надзору за каждым из ее членов, наделив крестьянскую общину значительной принудительной властью, используя при этом институт круговой поруки. Такое интенсивное проникновение государственного вмешательства во внутриобщинные отношения было обусловлено значительным изменением правового положения всех категорий крестьянского населения страны – его дальнейшим закрепощением, которое надолго определило цивилизационное развитие страны. В условиях усиления крепостного гнета крестьянская община не могла защитить общинников от произвола помещиков либо предоставить иные гарантии устойчивости их социально-правового статуса. Поэтому роль общинного самоуправления в XVIII в. сводилась в основном лишь к обеспечению фискальных интересов государства и выполнению рекрутской повинности. Таким образом, усиление абсолютистского государства сделало возможным использование общины в полицейских целях. В первой половине XIX в., когда развитие капиталистических отношений объективно способствовало ослаблению сословных ограничений и расширению прав феодально-зависимого населения. Претерпел определенные изменения и правовой статус самой крестьянской общины, которая стала рассматриваться государством в качестве участника (пусть неравноправного) договорных отношений. Она выступала как субъект гражданского права, обладая обязательственными, наследственными и вещными правами, но большинство из них до реформы 1861 г. община могла реализовать лишь внутри себя самой2.
Российское государство до XIX в. не располагало достаточно развитым административным аппаратом, чтобы установить какие-либо отношения с общиной каждого отдельного селения. Государство предпочитало иметь дело с более крупным административным образованием – волостью, а собственно сельская община имела характер неформального объединения. С распространением крепостного права низкий гражданский статус крестьян еще более препятствовал официальному признанию их сообществ. Система управления государственными крестьянами, сформировавшаяся в течение XVIII столетия, имела волостную структуру управления; сельские общества рассматривались должностными лицами волости как своего рода устойчивые неформальные группы. Государственное управление и надзор над помещичьими крепостными крестьянами отсутствовали, и помещики несли полную персональную ответственность перед государством за действия своих крепостных3.
Центром и главным звеном крестьянской общины был сход. Полноправными участниками схода общины, превратившейся со временем в землевладельческую и податную единицу, являлись владельцы земельных наделов, домохозяева, лица, на которых лежали обязательства по отношениям землепользования и уплате налогов. Некоторые вопросы на сходе не могли быть решены, если хотя бы одно домохозяйство в общине оказывалось никем не представленным; это прежде всего были вопросы о земельных переделах, распределении податных обязательств и повинностей. Поэтому во многих общинах существовали четкие правила, кто может представлять домохозяйство на сходе и кто может заменять домохозяина, если он болен или в отлучке. Эти правила существенно различались от губернии к губернии, от общины к общине. Отсутствовавшего домохозяина мог заменить взрослый сын, обычно старший, или жена (вдова). Допускалось в отдельных случаях, что вынужденный отсутствовать на сходе домохозяин поручал голосовать за себя своему родственнику и даже соседу. Присутствие женщин и детей на сходах, как правило, не допускалось, мужское взрослое население деревни могло приходить на сходы, чтобы послушать, что говорят люди, но не все имели право высказываться, вмешиваться в обсуждение. Это касалось бездомных и бобылей, пьяниц и других носителей дурной репутации. Члены домохозяйств могли не только присутствовать, но и говорить на сходах, высказывать свои суждения, просьбы и пожелания, особенно в тех случаях, когда сход рассматривал семейные скандалы. Большое значение придавали общинники участию в сходе деревенского священника, мнение которого всегда выслушивалось. Во многих губерниях было принято, чтобы сходы начинались и заканчивались чтением молитв: у бога просили помощи и вразумления, поскольку все дела должны быть решены по-божески на основе справедливости и безобидности. Со стороны сход представлял из себя гомонящую толпу, где, как правило, не было ведущего; все говорили разом, пока кто-нибудь один не овладевал вниманием «опчества». Собравшиеся, бывало, громко переговаривались во время речи человека, словам которого мир не придавал большого значения, но все сразу замолкали, когда начинал говорить уважаемый состоятельный домохозяин, «умственный мужик», к авторитетному мнению которого всегда прислушивались. При внимательном рассмотрении оказывалось, что общий тон на сходе задавали несколько крепких домохозяев, и мир в конечном счете принимал такое решение, какое они запланировали. Но до поры до времени это было чисто моральное руководство, никакой обязательной властью деревенские авторитеты не обладали. Если лидеры общины пытались навязывать сходу решения, в результате осуществления которых могло появиться много обиженных и недовольных, мужики «поднимали крик», и такое решение проваливалось. Впрочем, в период разложения общинного строя и с появлением мироеда (кулака) как нового типа личности в общине, не стыдившегося эксплуатировать труд и доверчивость своих товарищей, демократическая атмосфера сходов резко пошла на убыль.
