Все несчастья от блондинок!
— Как это у тебя вышло, Лёлька?! – я взмахнула на эмоциях руками, случайно вызвав маленький смерч. Он прошелся по аудитории зельеварения, взвивая в воздух листы пергамента и хлопая форточками. С улицы потянуло осенней сыростью и запахом дождя. – Вот сколько тебя знаю, по-всякому ты косячила, но так грандиозно – ни разу!
— Прости… — подруга убрала за уши длинные блондинистые локоны и тяжко вздохнула.
И всё?! Небесно-синие глазки в пол, виновато опущенные плечи и «прости»? Да она же… Да я… Даже мысленно приличных слов не находилось! Благодаря этой горе-зельеварке, я в такую передрягу загремела, мама не горюй!
— Ну уж нет, в этот раз не прощу! Не прощу, пока не найдешь способ все исправить.
— Вообще-то, ты сама виновата! – вдруг вскинулась Лёлька, поднимаясь из-за парты и захлопывая внушительный том старого сборника зелий. В воздух поднялось облачко пыли, тут же развеянное сквозняком.
— Я-я-я?
— Именно!
— Да неужели!
— Нечего было хлебать медовуху с профессорского стола, — блондинка чуть поубавила тон, скрестив руки на пышной груди. Пуговки-бусины жалобно скрипнули, голубая ткань форменной блузки натянулась до предела.
— Кто ж знал, что у тебя мозгов хватит средь бела дня подкладывать Котовскому своё адское пойло! И медовухой там даже не пахло!
— А что ты вообще делала в его кабинете?
— Отработки у меня, сколько раз повторять?!
Вообще, дело было так: разобрав по категориям оставленные для меня кипы исписанных рецептами и лекциями бумаг, я сидела за партой, послушно ожидая возвращения своего надзирателя. Чтобы он отметил отработанный день и отпустил меня на все четыре стороны. За полтора часа работы я так заморилась, что неимоверно хотела пить, а профессор все не появлялся. Заметив на его столе початую бутылку без каких-либо этикеток, откупорила ее, понюхала содержимое и, не учуяв алкоголя, сделала пару внушительных глотков. Напиток оказался чем-то вроде лимонада со странным горьковатым привкусом. Заподозрив неладное, отставила бутыль в сторону, решив на всякий случай поинтересоваться у препода, с какого года он хранит напитки.
Собственно, об этом я и хотела спросить, поворачиваясь на едва слышный звук шагов.
Но один лишь взгляд на неторопливо идущего в мою сторону мужчину, и сердце замерло! Я забыла, как дышать, жадно впитывая его всего, от бархатных темно-синих глаз в окантовке темных ресниц, до сжатых тонких губ. Каждое его движение словно толкало в грудь, сбивая пульс и учащая дыхание.
— Что с вами, Агния?
Мое имя непривычно и так мягко прозвучало с его уст, словно обращался он не к студентке-занозе, а к возлюбленной! Как только сил тогда хватило не броситься на него с объятиями!
— Я… я… — только и могла сипло мямлить, пялясь ему в глаза, облизывая аристократические черты осоловевшим взглядом.
А в мыслях истерикой билось признание: «Я люблю вас, профессор! Невыносимо люблю. С самого своего рождения».
— Вам плохо? – он обеспокоенно нахмурился, шагнул ближе, окутывая запахом свежести с нотками горьких степных трав. Как же нравился мне тот запах! Хотелось ткнуться носом в него, утонуть и замереть на целую вечность.
Но тут, слава великим богам, где-то на подкорке мозга лениво зашевелился одурманенный разум. И единственное, что я смогла сделать, это сдавленно извиниться и выбежать прочь из кабинета Темных Искусств.
Едва придя в себя, я наткнулась на Лёльку. Она-то и пролила свет в это царство безумия. Схватив ее за рукав красивой голубой блузки, затащила в первый попавшийся кабинет. Пошел уже второй час, как мы тут заседаем, а решения проблемы все не было. Да куда там! Первые тридцать минут меня так трусило от осознания произошедшего, что даже гнев на Лёльку толком сформироваться не мог. Потом он наконец поспел и последующие пол часа я, совершенно не стесняясь в выражениях, высказывала однокурснице все, что о ней думаю. Нахождению решения проблемы это естественно никак не поспособствовало.
И все-таки, как выбраться из этой ямы? Наверное, стоит всё рассказать Еве, лучшая ученица Темномагического факультета уж точно найдет способ мне помочь.
Ева – это еще одна моя подруга, только в отличие от Лёли, с ней мы дружим чуть ли не с пеленок. Наши родители очень тесно знакомы, несколько лет они даже шутили, что засватают меня за Адама – Евиного брата-близнеца. Но это осталось только шуткой, папочка подобрал более подходящую кандидатуру на роль жениха своей единственной дочке. Но об этом потом. Надо подумать, как всё это преподнести подруге, не стравив ее с Лёлькой. Они и так не шибко друг друга любят.
Я слишком мало знала о любовных зельях, но даже этого хватало, чтобы понять всю плачевность моего положения. Стоило прикрыть глаза, и тут же всплывал образ профессора Темных Искусств. Чуть расслабить напряженное сознание, и предательское воображение вырисовывало картинки, от которых хотелось в ужасе сбежать из страны. Такое нельзя представлять засватанной за совершенно другого мужчину девушке.
Мотнув головой, попыталась избавиться от мыслей и дрожи, мгновенно облепившей тело. Очередной порыв ветра со стороны форточек и вовсе заковал меня в «гусиную кожу». Раздраженно взметнув ладонью, наглухо запечатала окна. Поток холодного воздуха резко оборвался, но в аудитории так и осталась промозглая свежесть. Подхватив со спинки стула мантию, накинула ее на плечи.
Лёлька вздохнула, опускаясь на стул. Закусила пухлую губу и подперла щеку кулаком. Она не могла долго ссориться. Даже если не была виновата, редко отстаивала свое мнение. А в этот раз прекрасно осознавала, что натворила дел.
— Прости, — повторила немного печально, — Я в корне неправильно подобрала зелье. Надо было настраивать его именно на профессора. А мне на ум пришло сварить самый стандартный. Он должен был выпить его и полюбить первого, кого увидит. А увидел бы меня. Я специально караулила у кабинета…
Вздохнув в ответ, я на мгновение прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Затем уселась рядом с подругой.
Таких, как Лёлька, среди ведьмовского рода днем с огнем не сыщешь. Белокурая, с глазами голубки, доверчиво и открыто заглядывающими в самую душу. Фигура – мечта, характер – покладистый. Полная противоположность зеленоглазой рыжей ведьме, вечно влипающей в неприятности. То бишь мне! За ней парни косяком ходят, а ко мне благоразумно стараются не приближаться, коли я того не позволю. Она вбила себе в голову недосягаемого профессора, а я… По столь мрачным индивидам чаще всего я и сохла, но данный экземпляр даже для меня оказался «слишком».
Ну, во-первых, — старый. Ему – черт знает сколько, лет триста, наверное, нам с Лёлей по девятнадцать. Во-вторых, — профессор. Чего тут плохого? Так скучно же! Где героизм? Учить студентов всякий может. Ну, и в-третьих, — граф Котовский из Тёмных колдунов. Поистине, Тёмных. Еще из тех, что прибыли с дальних Сапфировых островов более пятиста лет назад. Те земли давно канули в бездну океана из-за какого-то страшного стихийного бедствия. А может и не стихийного… Если почитать древние книги, много чего можно узнать о пристрастии тех магов к опасным экспериментам с колдовством.
