Михаил Серегин
Доктор: Пациент мафии
Лучи фар выхватили из темноты две женские фигуры. Женщины возбужденно размахивали руками, указывая, куда ехать, и суетливо побежали перед «Скорой» во двор, поминутно оглядываясь, как будто боялись, что мы исчезнем.
– Уйди из-под колес, чума! – презрительно бормотнул сквозь зубы Степаныч, поворачивая руль.
Мы въехали в полутемный каменный тупик, образованный тремя шестиэтажными домами. Я успел заметить тени больших деревьев в глубине двора, крышу детской беседки, силуэт легкового автомобиля, возле которого толпились люди.
Видимо, это были местные жильцы – одетые в большинстве по-домашнему, некоторые даже в тапочках. Все они как по команде махали нам руками, будто сомневались в нашей способности соображать. Когда мы подъехали ближе, люди расступились, и мы увидели распростертое на земле тело.
Рядом с телом стояли на коленях две женщины. Одна, постарше, в темном шелковом халате, заламывала руки и пронзительно кричала. Лицо ее было искажено гримасой отчаяния. Вторая, лет двадцати пяти, с русыми прямыми волосами, быстрыми сосредоточенными движениями ощупывала лежащего, словно пыталась найти скрытые повреждения. Когда ее осветили лучи фар, она отвернула бледное плоское лицо и медленно поднялась с колен. На ней были выцветшие джинсы в обтяжку и простенькая куртка цвета хаки.
Степаныч остановил машину, и я выпрыгнул из кабины. Следом за мной выскочила моя помощница Инна – девушка весьма привлекательная и не менее серьезная. Наши с ней беседы неизменно заходят в тупик, едва я пытаюсь вывести их за границы чистого знания. Иногда мне кажется, что бог создал ее исключительно для служения медицине, но для чего он снабдил ее густыми волосами цвета спелой ржи, носиком идеальной формы, пухлыми розовыми губами и пусть чуточку тяжеловатыми, но все-таки восхитительными ногами?! Для меня сейчас это – самая важная тайна природы, и все мои мысли сосредоточены на ее разгадке.
Правда, мне постоянно мешают. Во-первых, сам объект исследования не желает сделать даже шаг навстречу, а во-вторых, постоянно возникают какие-то посторонние обстоятельства, которые отнимают массу сил и времени. Сейчас таким обстоятельством явилось огнестрельное ранение во дворе на Электрозаводской улице. И хотя мы люди мирные и в чем-то даже скромные, отдуваться за чужие шалости с оружием придется сейчас именно нашей бригаде.
Из салона с носилками в руках выскочили наши мужественные санитары, студенты мединститута Вадик и Славик. На их бесстрастных лицах была написана готовность нести кого угодно и куда угодно. «Доктор сказал – в морг, значит – в морг!» – любимая шутка Вадика.
Сверкая во тьме белизной халатов, мы, точно призраки, вступили в круг перепуганных возбужденных жильцов.
– Так! Немедленно всем отойти! – объявил я суровым голосом. – Не перекрывать кислород! Кто может сказать, что случилось?
– Я скажу, я! – затараторила какая-то женщина, выскакивая в полосу света. – Я живу на первом этаже – окно открыто. Слышу – шум, будто дерется кто-то. Я выглянула. Но плохо видно было. Мужчина вроде побежал – сюда, к машине. А тут – выстрел! Но негромко так, как будто шампанское открыли... Он вроде упал, а эти за ним побежали. А тут муж велел окно закрыть, и я сразу Казариным позвонила, потому что это их машина... Я думала, может, угнать хотят, а это он сам и оказался... А «Скорую» уже Казарина вызывала...
Я присел около распростертого на земле тела, нащупал сонную артерию. Пульс безбожно частил. Из глотки лежащего вырывался неприятный свистящий звук. Человек был без сознания.
– Он жив? Доктор, он жив?! Что же вы молчите?! – истерически закричали над моим ухом.
Я поморщился и оглянулся.
– Вадик, Славик – быстро его в машину! Только осторожно – возможно, повреждение позвоночника. Инна, жене – успокаивающее!
Мы положили мужчину на носилки. Санитары, крякнув, подхватили их и помчались к автомобилю. Жильцы расступились. Передо мной на секунду мелькнуло лицо девушки в джинсах – она как сомнамбула двинулась вслед за носилками.
Я забрался в салон. Жена Казарина с остановившимися глазами сидела в кресле сопровождающего, вцепившись в край операционного стола, на котором уже лежал ее муж.
– Вадик, ты с женщиной – в кабину! Инна, трахеотомический набор! Славик – кислород!
Лицо раненого синело, из горла вырывался надсадный сип. Налицо были симптомы удушья, хотя повреждений шеи я не заметил. Огнестрельное ранение затронуло затылочную и височную кости – над правым ухом мужчины тянулся сочащийся темной кровью желобок, оставленный прошедшей по касательной пулей.
Мы вскрыли трахею и вставили дыхательную трубку, подключили кислород. Лицо раненого медленно приобретало обычную окраску.
– Инна, – скомандовал я, вводя в ротовую полость Казарина ларингоскоп. – Готовь систему – лазикс, преднизолон...
В просвете ларингоскопа я увидел предмет, послуживший причиной удушья. Это был маленький черный цилиндрик. Мне удалось сразу же извлечь его. С виду он был похож на таблетку из черной пластмассы.
Я поднял глаза – Инна фиксировала на локтевом сгибе раненого иглу. Славик следил за манометром, а с бокового сиденья на меня внимательнейшим образом смотрела девушка с плоским неприятным лицом.
– Вы кто? – резко спросил я.
– Родственница, – невнятно пробормотала девушка, отводя глаза.
Что-то настораживало в ее поведении, в ее сутулой, по-походному одетой фигуре. Она сама казалась здесь инородным телом.
– Вон из машины! – коротко сказал я, машинально опуская черный цилиндрик в карман халата.
Некрасивое лицо девушки приобрело угрюмое и настырное выражение. Она, кажется, собиралась что-то возразить, но в этот момент темноту двора озарили тревожные синие сполохи – в подъезд влетела дежурная милицейская машина. Мне не было до нее никакого дела, но на секунду я отвлекся, а когда поднял глаза – настырная девушка уже исчезла. Я тут же забыл о ней и дал команду в кабину:
– Жми, Степаныч!
Он завел мотор и начал сдавать машину назад. Дотошные стражи порядка все-таки не дали нам так просто уехать, и в салон заглянул раздраженный и подозрительный лейтенант.
– Некогда, начальник! – заорал я и сунул ему визитную карточку, на которой имелись мои координаты. – Найдешь меня, если приспичит!
Степаныч включил маячок и сирену, и мы помчались. Я велел Вадиму, сидящему в кабине, сообщить по рации, чтобы готовили операционную. Инна подняла на меня свои изумительные ореховые глаза и чрезвычайно серьезно спросила:
– Довезем?
Я не стал отвечать, потому что ответ был мне неизвестен. Я посмотрел на нашего пациента. Он дышал, но по-прежнему находился в коме. По его бледному лицу с запавшими щеками трудно было понять, сколько ему лет. Вообще трудно было понять что-либо, кроме того, что дела его исключительно плохи. Хотя пуля прошла по касательной, она, видимо, вызвала ушиб мозга и внутричерепное кровотечение. Вдобавок состояние усугубилось этой странной асфиксией.
