Александр Вер - Падение: битва за Агору

Погрязший в неге надуманного счастья, разум социума может произвести на свет только чудовищ! И это заметили задолго до нас с вами…

– Грапп Феро “Корни истины”

Дом Буна напоминал многоквартирный колосс – огромный куб закрывающий горизонт. Он вырос за поворотом и приближался. Буна к подъезду часто подвозил служебный автомобиль. Позади шофёра Бун устало разглядывал спешащих пешеходов, посетителей кафе, занятых созерцанием своих докеров, уличных блудниц, финансистов, администраторов и прочих. Их образы смазывались в одно замыленное неспокойное пятно. Даже ночью Тетра кипела жизнью, ни на миг не засыпая. Она, вечной мясорубкой, заглатывала в себя и перемалывала, забирая у жителей энергию. Затем выплёвывала кого куда.

Жители, увлекаясь игрой в собственные судьбы, охотно отдавали энергию, чтобы узнать победят или проиграют на этот раз. Проигравший, валялся в грязных переулках, бездомным или нищим. Тот, кто выигрывал, жили на самом верху. Бун жил на двадцать седьмом этаже своей пятидесятиэтажки. За своё относительное благополучие он мог благодарить только Альба. Не будь в начальниках этого мудрого человека, Бун, скорее всего, превратился бы в фарш, изрыгаемый мясорубкой Тетры, и спился, как те, кто спал под мостом и дрался бы со всеми за еду.

В выжигающем жизни мегаполисе судьбы имели неширокий выбор: нищие искали еду; рабочие соревновались за выживание в маленьких квартирках; состоятельные за то, чтобы урвать состояние; а финансовые воротилы за то, чтобы отхапать себе абсолютно всё. Формы соревнования определяли принципы Тетры – предприимчивость и конкуренция. Постоянное напряжение, невыносимый стресс основывали и двигали жизнь не только на Топале, но и на каждой планете Союза.

А вот Бун совсем не был предприимчивым. Он знал, что такие простаки, как он, расплачиваются за простоту своего ума и заканчивают жизнь неладно в этом жестоком мире. Ему просто несказанно повезло после потери руки и выхода на пенсию с протезом. С киберпротезом (хоть и отлично сделанным) он никому не был нужен, но неожиданно для себя прошёл психологический тест в приёмной Альба, и думал, что случайно получил достойную работу у одного из самых значимых чиновников министерства.

Бун вошёл в жилище, которое считал своим. За квартиру перед банком он до сих пор не расплатился. Одна-единственная комната-студия встретила его унылым молчанием, но хотя бы приглушила тот вечный гул города, который стоял за окнами. Звуки Тетры – внешнего мира, никогда не выветривались. Сколько Бун себя помнил, он слышал постоянный, то нарастающий, то спадающий зудящий шум. Даже в квартире он не утихал, но хотя бы утрачивал свою гнетущую силу. Бун сопротивлялся зуду, пожирающему изнутри. Он знал – это Тетра старается высосать из него соки. От жара Бун терял силы и старел с каждой секундой. Путался в мыслях, но всё же сопротивлялся. Старался как можно дольше сохранять рассудок под давлением мегаполиса.

Чтобы не замечать слабость, Бун как всегда включил телевизор и достал из рюкзака замороженный ужин. Бросил его в микроволновку, запустил нагрев и попросил голосовую систему, переключить говорливого вруна из “Новостей”, на канал с “Плантацией”. Это было круглосуточное шоу, где актёры жили в живописных домиках за городом и ухаживали за красивыми грядками. Зелени в Тетре не хватало, поэтому “Плантацию” смотрел каждый, кто желал поглазеть на причудливые кусты с огурцами и прочими овощами. В Тетре их запросто можно было купить, но не увидеть, как растут. Зелень завораживала Буна. Он не мог объяснить тягу, видеть саженцы и как они распускаются на клумбах. Ему просто нравился зелëный вид и всё!

Грядки и теплицы и на этот раз не подвели. Наливная кукуруза поплыла по экрану, кабачки и маалы замысловатых форм тёплыми тонами вызвали мурашки. Накатила грусть, оттого что росла вся эта красота далеко и недостижимо. Вот только актёры в “Плантации” порой настолько переигрывали и паскудно шутили, что Бун при их ужимках вспоминал свой единственный поход в театр. Уж слишком они напоминали Юлию и придурка Ромио. Иногда, казалось, будто сценарии и реплики создавал один и тот же извращённый мозг. Наконец, очередной глупый хохот прервал рекламный ролик другого шоу – “Купол” – занятная штука, и Бун безболезненно переключил на неё.

Он не смотрел “Купол” лет шесть и вспомнил о существовании только сейчас. Это было необычное зрелище, которое шло уже лет десять, но однажды взбесило Буна, и он забросил.

В “Куполе” сутки напролёт показывали жизнь людей, запертых в подводном куполе на дне Малого океана. Туда приходили одиночки, которые вскоре находили себе пару. В первые месяцы актёры говорили о красотах подводного мира, который их окружал за стеклом. Они строили себе необычные овальные жилища, ухаживали за стеллажами, где растили овощи для пропитания, дружили и любили. Под куполом заключались браки и порой совершались оргии. Но интимную жизнь и извращения показывали по отдельному, каналу. Бун никогда оплачивал его.

Под толщей воды и без того он видел достаточно, длинные лапы водорослей, кораллы, огромные рыбы и стайки мелюзги. Вот только Буну не понравились перемены в героях, наступившие через пару лет. Если раньше они казались счастливыми, то чем дальше, тем больше погрязали в склоках. Дело доходило до драк, причём по самым нелепейшим поводам и дрались даже женщины. Женские драки были самыми неистовыми.

Когда минули три года проекта, героев совсем перестали увлекать виды океана, а больше стали интересовать борьба за пропитание и овальные домики. Чтобы разобраться с обидчиками, “куполяне” – так они себя называли, сбились в кучки, где ими верховодил – лидер – как правило, мужчина, а остальные принимались ему прислуживать, причём с довольно мерзким раболепием. Бывали группы и с лидером-женщиной, в основном эти группы были сплошь женские и имели в составе одного-двух мужчин. Но и там отвратного жеманничества хватало с избытком.