СЦЕНА I
Месяцем ранее
Рим. Трапезный зал во дворце сенатора Авитуса. Танцуют танцоры, играют музыканты, слуги разносят яства. На ложах возлегают сенатор Авитус, консул Октавиан Миральди, Луций и Амадеус.
Сенатор Авитус
Эй, поспеши, юнец! Беги!
Вин амфоры нам всевозможные неси.
Здесь вам не заскучать, друзья,
До утренней звезды, поздней зари,
Тяжелым и дурманным кубкам,
Вы просыхать не позволяйте скупо.
Дриады1-танцовщицы, озорные фавны2,
Тела свои наполните желаньем.
Ласкайте будто чресла струны, игрецы!
Овейте опахалами, не стойте, наглецы!
Октавиан Миральди
Аве, друг мой, сенатор!
Да здравствует, великий Рим!
Славной империи служитель я покорный.
Скарбы ее умножить, стяг алый протянуть
С южных пустынь до северных болот,
С зари востока к западу заката –
Мой славный долг.
Сенатор Авитус
Вепри, косули, краснобокая рыба и птица,
Сыры диких коз и фрукты со склонов Олимпа,
Нефриты олив, виноградные лозы соком налиты.
Отчего, сия благодать доныне Афинской царицей сокрыта?
Октавиан Миральди
Изловивши птенца, кошка не спешит наедаться,-
Трепет и писк, мелодия сердца той замиранья
Ласкает ей слух музыкой дивной всевластья.
Загнанный зверь в ловушке, и метанья его
С битвой-другой прекратятся, как бег его ног.
Ежели изволишь, егерем стану покорно,
Дабы на этой охоте, добычу своею рукою,
Мой друг, поразил ты, как Керинейскую лань3.
Сенатор Авитус
Вот уж, уволь!
Старики мы с тобой и с шелком туники
Не сравнится хлад звонкой лорики4.
Час доблесть свою доказать в поле боя
Твоим сыновьям на радость моих дочерей.
Октавиан Миральди
Мой юный сын, мой Тадитан,
Уважить деву не касаясь стали волен.
Он матери своей красу впитал
И кубок ее жизни осушил до дна,
Едва издавши первый вздох.
Сенатор Авитус
Верно, твой юный сын дивной красы,
Инда Селене5 не одолеть его чары.
Да вот, молва идет, он сластолюб,
Как шершень до пчелиной плоти.
Вскружит дурманно голову, замутит
Рассудок девы чистой, и был таков.
Октавиан Миральди
Юность – непостоянства верный спутник,
Сестра страстей и мать деяний глупых.
Вот сын мой старший Луций,
Прославлен воеводой, глаз отрада отчих.
Молва идет он краше, чем сам Аполлон,
И верен слову, до лжи он беспощаден,
Как лев силен и ловок, статен и смышлен.
Для дочери твоей – муж что надо.
Сенатор Авитус
Бесспорно был бы рóвней подобный из мужей,
Да только, верно, сам он будто Аполлон
Всецело статным Гиацинтом6 увлечен
И женскую красу не видит и в упор.
Да, впрочем, дочь юная моя, по правде,
Уже призналась в жажде по младом Миральди.
Клянусь, ежели этот негодяй её отвергнет сердце
Тотчас Фортуна пред тобой захлопнет дверцы.
Октавиан Миральди
Мой друг, в угрозах нет нужды.
Отец и сын как всадник с лошадью едины.
Ослушать отчего приказа сын мой не посмеет,
И скоро алый стяг наших семей рядом зардеет.
Сенатор Авитус
А отчего ж сей ветрогон в этот прелестный час
Не возлегает с трапезой радушной подле нас?
Октавиан Миральди
Клянусь, ищет шипы он снова
Своим стопам на землях афинян.
Эй, Луций! Сын мой, расскажи,
Где нынче брат твой шалый
Свои часы во здравьи препроводит?
Луций
Где ж ему быть?
В Афинах, верно, ежéли в Риме его нет.
Сейчас, поди, в тени олив лежит анахорет7,
Кифарою на берегу бренчит с Орфеем8
Или под дымкою винных паров
На мягком ложе нежится с гетерой9,
Среди порхающих младых божков
В дурманящих клубáх фимиатерий10
Благоговейно возлагает дар Венере11.
Амадеус
Его видали мы намедни в Риме.
Бродил он в лабиринтах улиц, глядя вниз
Незрячим взором, ступая на хвосты павлинов.
Был бледен он, поник, как кипарис
Со сломленной вершиной.
Какой-то червь в него проник
И точит душу изнутри.
Октавиан Миральди
Что молвил он?
О чем твердил во глас?
Чем болен он на этот раз?
Луций
Я знать б хотел, что с ним
Не меньше вашего, отец.
Но он ни слова не сказав,
Умчал, словно гонец.
Амадеус
Сдается мне, что пташка
Клетку чуя, упорхнула.
Луций
Прости отец, осмелюсь я сказать,
Женитьбу брат воспримет тяжко.
А ноша тяжкая брачных оков
Румянец б на его щеках сгубила,
Нет силы на земле такой,
Чтоб под венец повес12 манила.
Октавиан Миральди
Как смеешь сие молвить? Устыдись, остряк!
Ступай сейчас же, собери своих вояк
И разыщи его. Пусть упирается, он как осёл,
Насильно волоки, ежели сам бы не пошел.
Когда б на свадебном пиру
Его с невестой не найду,
Пусть позабудет он, что сыном я его зову.
Луций (в сторону)
О, знал бы он –
Нарочно б не пришел.
Женитьба для щегла -
Горше темницы для орла.
(к Амадеусу)
Пошли, мой друг, сон не в досуг,
Узнаем мы печали этой суть.
Все уходят.
«Юность – непостоянства верный спутник,
Сестра страстей и мать деяний глупых», –
Октавиан Миральди.
СЦЕНА II
День 1. Утро
Афины. Площадь перед дворцом царицы Андравиды.
Входит Тисифона и Деймос.
Тисифона
Зачем, о бравый воин, в час столь ранний,
Когда глас жаворонка не слыхать сквозь ставни
И чары дивные не источает роз бутон,
Ты мой посмел нарушить сладкий сон?
Деймос
Сон ваш слетел бы, словно пух на мурáве,
Ежели б вы знали, о той скорбной яве.
С того дня прошла уж добрая дюжина лет,
Тяжким бременем лежит на мне царский завет.
Тисифона
Не говори о бремени своем,
Не нарекай ты ношей непосильной
Завет царя, ведь был ты его братом!
Деймос
Плечом к плечу сражались мы на поле боя,
Враг окрылен был нашем горем;
Коварство безобразнее Миральди
Творить способны локоны змееголовой13.
Ни человек и ни его подобье – выродок зверей,
Царицу Эллады укрыл в одежды вдовьи снова.
Тисифона
Отчего, мой дядя, мрак навеял ты
На столь сияющий рассвет?
Почто царапаешь вновь раны
Кровоточащей след, запретное
Врага припоминаешь имя,
Что ввергли б боги в Тартары 14,
Будь им до смертных дело?
Деймос
Царь варварский коварен, спору нет,
Заслал гадюку в наши земли мироед15.
Наука стало быть: не доверяй и бди,
И в лагоде и на войне подвоха жди.
Так в западню был загнан наш владыка,
Алела на груди его туника…
Пир радостный ромейский супостат сыграл смеясь.
Гудели, молвят, лес и дол, земля тряслась
От стонов, будто их безумный Бахус16
С распутной свитою вакханок17 и сатиров18
Устроил пьяных оргий беспредельный хаос
И над горем нашим надругался ирод.
Взял клятву у меня отец ваш, умирая,
Унять огонь вражды, в кой ненависти нету края.
Тисифона
Вынимает кинжал и потрясает им в воздухе.
Сей час настал, отец!
Свершится же отмщенье!
Ждет нашего заклятого врага
И всех из племя низкого его – забвенье.
