Двое всадников, теплым весенним днем проехавшие через Синие, северные ворота Безариона, не привлекли внимания стражников. Крепкий мужик с темно-синими глазами и веснушчатая русоволосая девчонка, каких на дюжину приходится двенадцать. Судя по одежде – люди не бедные, но и не из богачей, странно, что мечи у обоих, да среди наемников кого только не бывает…
Чужаки без разговоров заплатили пошлину, стражники уступили дорогу, и вскоре забыли о всадниках. А те поехали дальше, к площади Синей Розы, что дала имя воротам, и в глубь города.
– Если задержимся здесь надолго, то нам понадобятся деньги, – сказала девушка с таким странным акцентом, что его не опознал бы и купец, объехавший самые дальние уголки Алиона.
– Добудем, – отозвался мужчина, говоривший на наречии людей более правильно. – У меня в мешке есть кое-что на черный день. Но, вразуми, Госпожа, сначала надо отыскать приличный постоялый двор…
Площадь с памятником какому-то толстяку осталась позади, и они окунулись в лабиринт городских улиц.
Хельга старалась не смотреть по сторонам, но время от времени все-таки бросала быстрые взгляды, выдававшие тщательно скрываемое любопытство. Все тут казалось странным – яркие вывески над дверями лавок, крики разносчиков, кованые решетки на окнах каменных домов, сады за высокими заборами.
Вейхорн мог похвастаться большими городами, но ничего подобного Безариону в нем не было.
Рик оставался бесстрастным, как обычно, и только настороженно блестевшие глаза выдавали, что он напряжен. Магическая личина надежно прикрывала уттарна и лиафри, но кто знает, какими умениями обладают местные маги? Может быть, для них заглянуть за нее ничего не стоит?
А если тайна откроется, то гостей из другого мира почти наверняка ждут неприятности.
– Какой огромный город, – сказала Хельга, когда они выехали на очередную площадь, на этот раз – квадратную.
С трех сторон ее окружали украшенные фресками и колоннами дома с галереями при первых этажах, а с четвертой высилось здание, увенчанное тремя остроконечными башенками. Над каждой вился флаг – три красных башни на белом фоне, а на средней виднелся циферблат больших механических часов.
– Немаленький, – согласился Рик. – Ратуша, если я чего-нибудь понимаю в этой жизни. Но это центр, а нам нужно место поближе к окраине, где все стоит несколько дешевле. Давай туда…
И он повернул коня к уводящей на восток улице.
Поиски затянулись, несмотря на то что постоялые дворы встречались нередко. Но три первых Рик и Хельга отвергли из-за слишком высоких цен, в четвертый даже не заглянули, все стало ясно по внешнему виду. Затем пошли заведения попроще, погрязнее и подешевле.
Задержались у одного, с лодкой на вывеске, что располагалось недалеко от берега большой реки.
– Комнаты чистые, – сказал хозяин, необъятных размеров толстяк, напоминавший свинью в фартуке. Чтобы поговорить с гостями, он выбрался на крыльцо. – С двоих возьму цехин в день, и это с кормежкой и лошадьми в конюшне. Дешевле точно не найдете, если только в каком клоповнике, хе-хе. Ставлю пояс Слатебы, что вам у меня понравится…
Рик и Хельга переглянулись, и уттарн кивнул:
– Хорошо. Но сначала мы посмотрим комнату и проверим, чем ты кормишь постояльцев.
– Тем же, чем и себя, хе-хе, – и толстяк выразительно похлопал по своему напоминавшему мешок пузу.
Тяжело переваливаясь, он повел их внутрь, в большой зал, где пахло жареным мясом и свежей соломой, а потом вверх по лестнице. Небольшая комнатка оказалась в самом деле чистой, на просторном лежаке обнаружилось лоскутное одеяло и четыре подушки.
Еще в помещении имелся большой сундук и крохотный столик с огарком свечи.
– Ну что? – спросил хозяин. – Остаетесь? Лошадей в конюшню, а вам принести ужин? Или спуститесь в зал?
– Остаемся, – ответил Рик. – А поедим, я думаю, внизу.
– Я же говорил, что понравится, хе-хе, – толстяк заулыбался и вышел.
– Могли попросить ужин сюда, – сказала Хельга.
– Конечно. – Рик потянулся так, что захрустели суставы. – Но внизу мы будем не одни, и мне хотелось бы послушать разговоры, узнать, что творится в Безарионе. Готов поспорить на что угодно, не все в этом городе так тихо и спокойно. Я ощущаю гнев и боль…
Хельга кивнула.
Они спустились в зал. Хозяин встретил их широкой, словно море улыбкой, и указал на стол у стены.
– Сейчас еду принесут, – сообщил он. – Ставлю пояс Слатебы, вы отъедите свои пальцы!
Народу в зале было немало. Около самой стойки располагалась компания слегка подгулявших мастеровых, оттуда неслись бессвязные выкрики и хлопки ладонями по дереву. В углу сидели двое пожилых мужчин в кафтанах из дорогого бархата и мрачный гном. Они переговаривались неспешно, из рук в руки ходили куски пергамента.
А стол по соседству с доставшимся Хельге и Рику занимали трое молодых людей с оружием. Эти выглядели так, словно пили далеко не первый день: красные глаза, опухшие рожи, дрожащие руки.
– Ну что… – проговорил один из них, с трудом поднимая кувшин. – Еще по одной… это… за нашего полководца… Харугота…
При упоминании этого имени разговоры в зале на мгновение смолкли. Мастеровые перестали вопить, гном заскрипел зубами, а лицо стоявшего за стойкой хозяина сделалось белым, как простыня.
– Можно… – согласился второй молодой человек с лохматой головой, напоминавшей одуванчик. – Наливай!
Из кувшина в глиняные кружки полилось пиво, и все вновь пошло своим чередом: кто-то из мастеровых запел, двое торговцев склонились друг к другу, хозяин заторопился к уттарну и лиафри.
– Извольте, хе-хе, – смешок на этот раз прозвучал нервно. Он поставил на стол горшок, из которого торчали две ложки. Запахло тушеными овощами. – Рагу. Наш повар готовит его великолепно… Сейчас принесут хлеб… копченое мясо, пиво… Но если желаете вина…
– Пивом обойдемся, – сказал Рик. – Если есть темное, то совсем хорошо.
– Найдем, найдем… – толстяк махнул рукой, и служанки в накрахмаленных белых передниках тут же засуетились.
Уттарн сидел, упершись локтями в столешницу, и вид у него был скучающий. Но Хельга знала, что сейчас его уши ловят все разговоры в таверне, процеживают их, словно китовая пасть – воду. Вот только добычей тут являются не креветки и прочие морские твари, а крупицы полезных сведений. О том, что происходит в городе и окрестностях, что стало темой для сплетен и пересудов…
Девушка освоила местное наречие достаточно, дабы понимать то, что говорили ей, и самой объясняться, но слабовато для того, чтобы подслушивать.
