Новости
"Какой странный человек этот Чичиков!" – подумал про себя Тентетников.
"Какой странный человек этот Тентетников!" – подумал про себя Чичиков.
Н.В. Гоголь. "Мёртвые души" 2-й том.
Семен Письмецов приближался к закату своей юности. Двадцать три года носил в себе паренек, когда мне пришлось рассказать о нем. Герой наш в меру полноват, но в то же время поэтично динамичен, вероятно из-за того, что с детства посещал танцевальный кружок. Короткий ёжик расцветал на голове Семёна тоже с детства и сбривать его парень ни за что бы не рискнул. Иные же дела обстояли с щеками. Там-то, появлявшиеся гости исчезали каждое утро, а если подвернётся удача, то и каждый вечер. Вообще, ланиты юноша берег и считал их главной изюминкой на своем теле. Как же они краснели от счастья, когда дорогие его сердцу мамочка и бабочка ( так герой называл свою бабушку) подергивали их лишь из-за того, что маленький Сёмочка живет себе, живет и продолжает жить! Коллеги по детству тоже любили слегка похлопать пухлые щечки, если пацан удачно отстоит на воротах в коробке, наворует дров для купания и прочие, прочие прелести детства.
Такие моменты радовали Сёму, но не зазвездили его, а только приближали к звездам, пускай он сам даже и не подозревал об этом. Отличный сын, внук, вратарь и вор, он, действительно стал отличным человеком. Прилично учился – учителя любили его, даже если он что-то забывал у доски или нарочно забывал от тоски. Вокруг парня всё шире и шире набухал круг друзей, а спорт стал для него второй жизнью наравне с танцами. Но о танцах придётся умолчать, ведь однажды танцуя, герой столкнулся со своей первой любовью, настолько поэтичной и девственно живой, что та Афродита, шагавшая по закату его юности, просто в подмётки не годится. А в спорте он преуспел: принимал участие во всевозможных пробегах, тяжелой и легкой атлетике, лыжных гонках, а также являлся вратарем сборной своего уездного города N по футболу.
Вот так он и дожил до своих двадцати трех лет. И чем ближе Семен подходил к этому этапу, тем меньше уделял время накопившимся увлечениям. Поступив в университет с первой попытки, что дало ему право на получение стипендии до конца своих лет, вне зависимости от дальнейших оценок ( только если гражданин собирается работать по специальности ( см. "Правила жизни в городе N", стр. 88, пункт 8)) он посвятил всего себя учебе и студенческим прелестям. Специальность Семена была архитектура, но для новых друзей он стал так же специалистом по психологии. Парни ценили его как хорошего собеседника в делах опьяняющих и отрезвляющих, а девушки глаз не сводили со своего самого лучшего друга. Но была и та, которая полюбила его и за то и за другое и за третье, поэтому френдзона парня не беспокоила.
Не беспокоила до выпускного вечера в университете. Два года Семен вынашивал идею, как сделать незабываемым этот и без того сам себя завершающий день. Во время медленного танца наш джентельмен встанет перед Афродитой на одно колено в центре актового зала, достанет кольцо и позовёт девушку за собой на вечные дали! Массовка из друзей и преподавателей согласилась помочь, закрыв собой всё пространство актового зала. Капельмейстер нашел подход к музыкальным кнопкам, и диск Судьбы удачно закружил на 360.
Но едва ли его хватило до 180-ти…
– Сем, ты очень хороший друг, – начала Афродита и казалось, её сердце способно таки вылететь от стыда из алмазного облегающего платья, – но у меня есть молодой человек… И уже давно.
– Да? – спросил Семен, словно дважды два, действительно четыре.
– Ну да… Мы с ним из другого города. Он не захотел со мной ехать. А я захотела. Вот… А ты подумал, что мы с тобой встречались?
Семен посмотрел на окружающие камни, не ожидая какой-нибудь подсказки, а просто думал. Да уйдите же вы все, чтобы я мог хоть что-то сказать! Но никто не уходил. Ушел он сам.
Под теплый вечерний ветерок и последний звук захлопнувшейся двери университета, Семен прошел диагональю по ступенькам в левую сторону, вышел на аллею адских фонарей, любуясь гаргульями и тем, что хранили в себе их факела. Закинув, как обычно, пятак в чашу тринадцатого демона, он направился в сторону площади Погоды, поменять тариф на дождь. Семен не обращал внимание на туристов и людей, снимавших гуманитарный ролик в центре площади, рядом со статуей Озера, а направился именно к правым колонам ветров, сдувавших солнце. Очереди к продавцам дождя не было.
– Вам "Разочарование в любви" или "Китайский стержень"? – спросила молодая специалистка Эль Лизабет. – Так же в наличие имеется "Трассировка дождей", "Дождевые снежки", "Червивые дожди" и "Гнев брюссельского мальчика". Еще остались вчерашние дожди. Вон, на дальней витрине. На пол дня должно хватить.
– Да мне, знаете ли, – начал Письмецов, – так, чтобы покапало немного…
– "Разочарование в любви Вас не устраивает?
– Нет!
– Жаль. Если бы аппарат честных чувств нашел у Вас немного грусти, Вы бы получили приличную скидку…
– Только капли! – успокоил девушку Семен, намекая, что он спешит.
– Просто, они никогда не бывают со скидкой… – стояла на своем девушка, надеясь, что юноша согласится взять исключительно топовый товар. Но после нескольких отрицаний героя она поняла, что бонусов от продажи ей сегодня не видать и решила прибегнуть к менее интересному варианту. – Ой, сейчас же скоро отправится экскурсия в Свободный лес! Реальное небо все еще в слезах… Да… А дыры только начали зашивать. Может, этот вариант Вам подойдет?
– Вы правы. – сказал уставший Семен. – Пойду туда!
– Только не забудьте сказать кондуктору, что Вас прислала Эль Лизабет. Слышите? ЭЛЬ ЛИЗАБЕТ! – пытался догнать юношу голос менеджера.
– Да-да! – помахал рукой Письмецов и отправился спать в свою однокомнатную квартиру.
********
Лучи восходящего солнца озарили танцующую на кухне пыль. Одна неугомонная ворсинка, не желая сдаваться, устремилась в прихожую к круглым часам, что висели над дверью, минутную и секундную стрелку которых уже давно никто не заставлял двигаться дальше. Переждав немного и игнорируя ванную комнату, пылинка ускользнула в хорошо затемненный шторами зал, а по совместительству, спальню. Там было всё, что принято вычислять жизнью. Казалось бы, с чего же начать, но ворсинке не казалось. Она вновь закружила в вальсе, словно никто не нарушал покой ни ей (ему) ни родным, и чувства её подняли её же саму до потолка.
Там наверху, возможно таки существующий взгляд ворсинки, приковал слегка отсвечивающий обруч, висевший на крючке и который служил теперь больше украшением, подобно традиции увековечить сервиз, нежели предметом танца, ибо весь покрылся пылью. Не желая будить своих земляков, ворсинка крутанула влево, приближаясь к закрепленным в рамках и висящим на стене фотографиям. На одной из них она заметила, как три товарища сидят на широкой качели и каждый принял на своих коленях распластавшего и смеющегося Семена, да и сами друзья не поленились улыбнуться на память. На другой фотографии пылинка гладила алые волосы Афродиты, которая нежно обнимала и с той же нежностью целовала пухлую щечку юноши, одетого в темные брюки, синюю рубашку и державшего в руках сертификат своей первой стипендии. При взгляде последнего изображения, ворсинка обняла заботливые руки мамы, которые придерживали улыбчивого малыша с откусанным зеленым яблоком в руке. А внизу фото надпись: "Первые Семочкины шаги на улице!!!".
