Линда ушла в дом поговорить по телефону – с кем это, в такую рань? Джон, лежа в гидромассажном бассейне, смотрел, как она расхаживает взад-вперед в халате и выцветшем купальнике с тропическим узором – наверное, у кого-то из девочек взяла. Приятно нежиться в бассейне, держа над водой чашку кофе; тебя чуть сносит в сторону, со дна поднимаются пузырьки. Фиговое дерево уже месяц как облетело, а у хурмы ветви отяжелели от плодов. Пусть девочки, как приедут, печенья напекут, подумал он, с хурмой. Линда, кажется, такое пекла, когда дети были маленькие. Можно и что-нибудь еще приготовить – варенье сварить? Столько фруктов пропадает, безобразие! Пусть садовник в ящики ее соберет, а детям останется только приготовить. А рецепт у Линды есть.
Хлопнула сетчатая дверь. Линда скинула халат, залезла в бассейн.
– Сашин рейс задерживается.
– До скольких?
– До четырех-пяти, наверное.
В этот час под праздник пробки будут страшные – час туда, два обратно, если не дольше. Прихватить права Саша не додумалась, машину в прокате ей не дадут.
– А Эндрю, она сказала, не приедет. – Линда состроила гримасу: она уверена, что Сашин парень женат, хоть Саша ни разу об этом не спрашивала.
Линда выловила из бассейна листок и устроилась в воде с книгой. Читала она много: о святых и об ангелах, о чудачках-миллионершах из далекого прошлого. Воспоминания матерей «школьных стрелков», труды целителей, утверждавших, что причина рака – в нелюбви к себе. На этот раз она читала воспоминания девочки, которую в одиннадцать лет похитил маньяк и почти десять лет продержал в сарае.
– Зубы у нее при этом были в порядке, – сообщила Линда. – В таких-то условиях. Она их ногтями скребла каждый вечер. В конце концов он ей дал зубную щетку.
– Боже! – Джон надеялся, что не промахнулся с ответом, но Линда уже снова уткнулась в книгу, мирно покачиваясь в воде. Когда перестали подниматься воздушные струи, Джон молча встал и снова включил.
Первым из детей приехал Сэм – из Милпитаса, на подержанном седане, что купил прошлым летом. Перед покупкой он позвонил миллион раз, взвешивал все «за» и «против»: что лучше – купить авто с пробегом или взять что-нибудь поновее в аренду, скоро ли «ауди» потребуется ремонт. Как Линда на это время находит, дивился Джон – сыну уже тридцать, а он машину сам выбрать не может, – но она исправно отвечала на звонки, уходила с телефоном в другую комнату, бросив Джона. В последнее время он пристрастился к сериалу про двух старушек, которые вместе живут, – одна строгая, чопорная, другая легкомысленная. И это хорошо, что конца сериалу не видно – длинная история об их нехитрых радостях и горестях в безымянном приморском городке. И время над ними не властно, будто они уже умерли, хоть действие, судя по всему, происходит не в раю, а где-нибудь в Санта-Барбаре.
Следом приехала Хлоя, из Сакраменто, – сказала, что датчик топлива у нее полчаса мигал, если не дольше. Она проходила стажировку – бесплатную, разумеется. Съемную квартиру ей до сих пор оплачивают Джон с Линдой, она же младшая.
– Ты где заправлялась?
– Я еще не заправлялась, – ответила Хлоя. – Успеется.
– Тебе надо было остановиться, – нахмурился Джон. – Нельзя с пустым баком ездить. И колесо у тебя переднее спущено, – ворчал он, но Хлоя не слушала, а уже, стоя на коленях посреди гравиевой дорожки, обнималась с собакой.
– Ах ты мой сладкий! – приговаривала она, тиская Зеро; очки у нее запотели. – Ты мой хороший!
Зеро вечно дрожал – кто-то из детей вычитал в интернете, что у джек-расселов так бывает, но Джона все равно это беспокоило.
* * *
Встречать Сашу поехала Линда – Джону с больной спиной долго за рулем сидеть нельзя, да и Линда сама вызвалась, хотела побыть с дочерью вдвоем. Зеро следом за Линдой полез в машину, стал тереться о ее ноги.
– Без поводка его не выпускай, – предупредила она. – Береги его, ладно?
Джон отыскал поводок, пристегнул к ошейнику аккуратно, стараясь не задеть распухшие швы у Зеро – жутковатые на вид, как паучьи лапы. Зеро пыхтел. Еще пять недель надо будет следить, чтобы он не поворачивался с боку на бок, не бегал, не прыгал. С поводка не спускать, без присмотра не оставлять, а то кардиостимулятор не приживется. Джон раньше не знал, что бывают кардиостимуляторы для собак, да и вообще считал, что собаке место не в доме, а во дворе, а сейчас вот ковыляет за Зеро следом, пока тот обнюхивает деревья.
Зеро дотащился до забора, постоял немного и поплелся дальше. Задний двор у них размером в два акра, соседи вроде бы далеко, и все равно один из них как-то звонил в полицию – собака, мол, лает. До всего-то им дело есть, даже до чужих собак. Зеро остановился, понюхал сдутый футбольный мяч, старый-престарый, похожий на ископаемое, и затрусил дальше. Наконец, с жалким видом оглянувшись на Джона, присел, оставил полужидкую кучку ядовито-зеленого цвета.
Внутри у песика невидимое устройство, поддерживает в нем жизнь, заставляет биться сердце. «Робопес», – бормотал под нос Джон, забрасывая кучку землей.
Уже четыре. Самолет, наверное, заходит на посадку, Линда кружит по зоне прилета. Можно уже и винца выпить.
– Хлоя, составишь компанию?
Хлоя отказалась.
– Я на вакансии отвечаю. – Она сидела по-турецки на кровати. – Видишь? – И на секунду развернула к нему ноутбук – на экране документ, а судя по звуку, сериал.
Хлоя до сих пор кажется подростком, хоть и окончила колледж почти два года назад. Джон в ее годы уже работал у Майка, а к тридцати у него была своя бригада. И Сэм тогда уже родился. А у нынешней молодежи десяток свободных лет прибавился – и для чего? Без дела слоняться, по стажировкам бегать.
Джон попытался уломать дочь:
– А может, пойдем? Во дворе посидим, там сейчас хорошо.
Хлоя уставилась в экран.
– Дверь закрой, – сказала она сухо.
Иногда их грубость убивала наповал.
Джон соорудил себе закуску: ломтики сыра (плесень пришлось срезать), салями, залежавшиеся оливки, скукожившиеся в рассоле. Вышел с бумажной тарелкой во внутренний дворик, плюхнулся в одно из кресел. Подушки совсем отсырели – прогнили, наверное, изнутри. Вырядился он чучелом: белые кроссовки, белые носки, джинсы и Линдин свитер домашней вязки – сразу видно, женский. В его годы уже все равно, как он выглядит. Кому какое дело? Подошел Зеро, ткнулся ему в ладонь; Джон скормил ему кружочек салями. Пес еще ничего, когда смирный. Надо бы поводок на него надеть, но поводок где-то в доме, да и Зеро разомлел, вряд ли станет бегать-прыгать. Задний двор весь зеленый, но по-зимнему. Под большим дубом – яма для костра, кто-то из детей еще в школе вырыл, по краю обложил камнями, а сейчас она забита мусором и сухими листьями. Наверное, это Сэм выкопал, пусть он и убирает, подумал Джон. В нем вспыхнула ярость, но тут же отхлынула. Что же теперь, наорать на Сэма? Дети сейчас в ответ на его гнев только смеются. Еще кусочек салями псу, кусочек себе. Колбаса была холодная, отдавала холодильником и пластиком. Зеро смотрел на него мраморными глазами, дышал голодной пастью, пока Джон его не шуганул.
