1. Пролог
Марика. Апрель
— С добрым утром, Мариша, — знакомый до боли голос вторгся в сознание, заставив меня проснуться. Открыв глаза, замерла. Прислушалась.
Нет, мне не почудилось. Это был Андрей. В моей комнате, на моей кровати. Но как такое возможно? Его здесь не может быть. Чисто физически не может.
Но все мои ощущения говорят об обратном. Я чувствую знакомый аромат парфюма, прикосновения рук, обнимающих мое тело. Жар губ, нежно касающихся виска.
— Просыпайся давай, лисенок… Пора вставать.
Какой еще, нафиг, лисенок? Сбросив с себя наглые конечности, поворачиваюсь на другой бок. И сразу замираю. Андрей лежит рядом и выглядит до ужаса реальным. Настолько, что я почти захлебываюсь воздухом, пытаясь сделать вдох. Моргаю, мотаю головой. Надеюсь, что странное видение исчезнет.
Но нет, Андрей никуда не исчезает. Он лежит на боку, в одних шортах, и неотрывно смотрит на меня. Так, словно пытается насмотреться на всю жизнь вперёд.
Невольно отмечаю, что с момента нашей последней встречи парень сильно изменился. Сильно похудел, черты лица стали более острыми. Вместо привычной короткой стрижки теперь была копна волос до плеч. Как будто он не стригся все эти месяцы. Возле правой ключицы красовался длинный шрам, заставивший меня вздрогнуть.
Рука потянулась к этому шраму сама собой. Прикоснувшись, провела пальцами по всей длине шрама. Не переставляя удивляться реальности происходящего.
Я чувствовала тепло кожи и ощупывала неровные края шрама.
— Нет, — помотала головой. — Тебя здесь нет, Андрей. Ты нереальный. Ты призрак.
— Неправда, Мариш. Я живой. Очень даже живой. — взяв мою ладонь, прикладывает ее к своей щеке. Трется как кошак, давая почувствовать жесткость двухдневной щетины.
Затем прикладывает ладонь к своей груди и прижимает крепко-крепко. Вздрагиваю всем телом, чувствуя уверенный, быстрый ритм его сердца. Которое начинает колошматиться так сильно, словно хочет вырваться из грудной клетки и попасть в мои ладони.
— Мое сердце бьется только для тебя, Мариш. Отныне и навсегда.
Андрей говорит тихо и смотрит с такой затаенной грустью в глазах, почти безнадежной черной тоской, что у меня невольно что-то отзывается внутри.
Что-то не совсем умершее и жаждущее поверить ему. Поверить, принять и простить. Но это мимолетное желание я душу в себе на корню.
Спасибо, ученая уже. Поверила один раз. И куда это меня привело? Моя жизнь после предательства Андрея покатилась кувырком по склону. Больница, долгая реабилитация, вынужденно взятый академический отпуск, побег из Москвы. По-моему, передряг с меня хватило, и в новые влезать совсем не хочется.
Со злостью отнимаю у парня руку. Нет, теперь меня не проведешь печальными голубыми глазами. Все, что я вижу в них — наигранное. Андрею незнакомы понятия любви, совести и чести. И этого уже ничем не исправить.
Папа учил меня, что предательство прощать нельзя. И предавший раз, непременно сделает это снова. Я не поверила этому девизу.
Наивная девочка во мне верила, что каждый может исправиться. Каждый достоин второго шанса. Но судьба показала мне неприглядную изнанку жизни. Буквально ткнула в нее лицом. Некоторые люди не изменятся никогда. Хоть сто шансов ты им предоставь. И Андрей как раз из их числа.
— Эти сказки будешь другой наивной дурочке рассказывать, — прошипела я, садясь в кровати. — Я на это больше не куплюсь.
— Не веришь, да? — по красивому лицу прошла судорога. Андрей скривился так, будто ему было мучительно больно. Но нет, в эту боль я тоже не верю.
— Не верю и не поверю уже никогда. Так что выметайся отсюда. Оставь меня в покое, если сохранил хоть каплю совести!
— Не могу я уйти, Мариш, — шепчет он. — Не смогу уже без тебя. Просто сдохну. Да и ты не сможешь, лисенок. Ни с кем кроме меня не сможешь. Других мужчин у тебя не будет. Только я. Смирись с этим.
— Да пошел ты, — со всей силы начинаю его пихать, заставляя убраться с моей кровати, но добиваюсь обратного эффекта.
Парень подается вперед, ближе ко мне. Действует настойчиво, лишая меня возможности сопротивляться, и в какой-то момент я оказываюсь распластанной на постели, прижатая к ней телом Андрея.
— Если я куда и пойду, то только поближе к тебе. Смирись, лисенок. Ты моя навсегда...
2. Пролог. Продолжение
Андрей парализует меня своим горящим взглядом. Подчиняет мою волю своей. Ощущаю себя бабочкой, пойманной в сачок, и что делать дальше — не представляю. Как избавиться от этого странного морока?
А дальше началось настоящее сумасшествие. Моя сорочка оказалась сдернутой до талии, а руки Ковалевского начали исступленно исследовать мое тело.
Он каким-то непостижимым образом запомнил все мои чувствительные точки, и теперь активно нажимал на них, заставляя изголодавшееся тело изнывать от удовольствия. И сопротивляться было невозможно.
Я полностью поплыла под настойчивыми ласками и уже была близка к разрядке, когда услышала вкрадчивый шепот:
— Мариш, скажи, что любишь, а? Ведь все еще любишь меня?
Все. Мое возбуждение будто волной смывает. Внутри не остается ничего кроме ярости и беспредельной обиды.
— Нет, Андрей! — кричу и начинаю отпихивать его от себя. Со всей дури молочу кулаками, не особо смотря куда бью. — Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!!! Исчезни к чертям отсюда!
Ору до изнеможения, срывая голос. Окончательно сбрасывая путы наваждения, которыми меня успел опутать Андрей. А после затыкаюсь на полуслове, замечая, что что-то идет не так.
Андрей вдруг бледнеет, истончается, а потом его плоть начинает рассыпаться в моих руках. Превращаясь в синеватого цвета пепел.
Я открываю рот в попытке закричать и… просыпаюсь. На этот раз по-настоящему.
Резко сажусь в кровати, ошалело осматриваюсь. Никого. В комнате пусто. Да и откуда Ковалевскому здесь взяться? Между нами пролегли почти две тысячи километров. Не стал бы он рваться ко мне в такую даль, даже если бы знал адрес, по которому меня можно найти.
Ему незачем. В те слова, что Андрей говорил мне в больнице, я не верила. Наверное, его совесть замучила. Вот и все. Или головой сильно ударился при аварии. Так бывает после травм головы, я читала. Люди некоторое время ведут себя странно, но после лечения это проходит.
Спустя четыре месяца он и думать обо мне забыл, я уверена. Это я все еще не могу выбросить его из головы. Идиотка.
Падаю на кровать и закрываю глаза. Пытаюсь осознать, что это был сон. Всего лишь сон, пусть и очень реалистичный. С полным погружением. Проклятые игры подсознания.
Как же это несправедливо! Столько времени прошло, я сменила не только город, но и страну, но от Ковалевского избавиться так и не смогла.
Он продолжает мучить меня до сих пор. Только теперь уже в моей голове. Ведь это не первый сон. Похожие были и раньше, но не такие реальные, не такие многослойные. Обычно мне просто снился его голос. Который звучал непонятно откуда и звал меня к себе, а я упорно шла в противоположном направлении.
