Жан принадлежал к той категории людей, которые умудряются стать взрослыми, миновав юношеский возраст с его страстями, восторгами, сердечными драмами и прочими прелестями, которые он считал явно сомнительными. Несмотря на то, что родился и вырос он в красивейшем местечке, пригороде Парижа, а именно – Буживале, где сам Тургенев вдохновлялся на новые шедевры, Жан скептически относился ко всему, что, по его мнению, «не существовало».
В какой момент его жизни он вдруг решил, что любовь – это миф, не заслуживающий его драгоценного внимания, – неизвестно. Но факт оставался фактом. Любовь для Жана была абстракцией, вымыслом, параллельной реальностью. И, что скрывать, относился к тем, кто проживал подобные чувства, чуть свысока, с насмешкой.
Ах да, и, конечно же, Жан считал себя парижанином. Этакий легкий снобизм, который позволял ему чувствовать себя лучше и создавать свой идеальный образ.
Жан планировал. Он планировал всю свою жизнь, и, знай он точно, сколько ему отмерено лет, он бы расписал каждый день по секундам, педантично следуя составленному плану. Однако именно над такими педантами Судьба обожает посмеяться.
В то утро Жан спешил в Париж, на важную встречу. Как всегда, он завернул в свое любимое кафе на улице Мюрже, чтобы выпить чашечку великолепного кофе и пробежать взглядом утренние газеты. И был пренеприятно удивлен.
Его «законный» столик оказался занят молодой женщиной, которая с увлечением поедала круассаны и, кажется, никуда не торопилась, наслаждаясь завтраком, уютным местечком, ароматами кофе и солнцем, которое лениво поглаживало ее левую щеку и прядь каштановых волос, создавая эффект «нимба».
Являясь по природе здравомыслящим человеком, Жан, тем не менее, не был лишен некоторой доли суеверия, и сейчас эта доля настойчиво интегрировала в его мозг мысль о том, что женщина, сидящая за его столиком, – это весьма плохой знак. Это, можно сказать, сигнал о том, что встреча, на которую Жан спешил и которой добивался более чем полгода, окажется неудачной. Иными словами, «его» место наверняка займет кто-то другой.
Конечно, обладая целеустремленностью и здравым взглядом на вещи, Жан был не из тех, кто пасует перед трудностями, и если Вселенная «подавала знак» о том, что на встречу можно и не торопиться, то он решил, что любой знак можно изменить.
Подозвав официанта, который, к слову, его хорошо знал, как постоянного посетителя, Жан заказал воздушное пирожное для незнакомки – в виде извинения за беспокойство и просьбу пересесть за другой столик, «если мадемуазель это не затруднит».
Он наблюдал, как женщина с легким изумлением взглянула на пирожное, официанта, а затем перевела взгляд на него.
Как только их взгляды встретились, реальность Жана перестала существовать. Работа, карьера, жизненный опыт, отношение к любви и чувствам – все стало призрачным и нереальным, не заслуживающим даже сотой доли внимания. Все, что было нужно и необходимо ему для жизни, находилось за «ЕГО» столиком. И пусть разум отчаянно пытался достучаться до него, лихорадочно вспоминая веские доводы против «любви с первого взгляда» и приводя доказательства того, что ее не существует, Жан ничего не слышал и не видел, кроме этих карих глаз оттенка молочного шоколада.
Это длилось целую вечность – целый миг, растянутый на миллионы отрезков времени в параллельных вселенных. За какое-то мгновение Жан пережил такой поток эмоций, который он не чувствовал, быть может, за всю свою жизнь.
Как в тумане он наблюдал за тем, как ОНА, приветливо улыбнувшись и кивнув ему, просто рассчиталась с официантом и пошла на выход. Даже походка у нее была абсолютно неземная: Жан не был уверен, касается ли она пола или нет.
Тонкий аромат незнакомых духов коснулся Жана легким шлейфом, и незнакомка вышла из кафе, прихватив с собой не только пирожное, но и сердце Жана.
На негнущихся ногах Жан прошел к своему столику и, заказав кофе, бездумно уставился в газеты. Строчки странно подпрыгивали, буквы отказывались складываться в слова, а в голове творилось нечто невообразимое. Мозг Жана пытался совладать с шоком и привести в порядок мысли, а вот сердце готово было петь серенады, ликовать от любви и рыдать от отчаяния, так как предмет вдохновения исчез в неизвестном направлении, и, честно говоря, даже если бы ОНА осталась в кафе, Жан просто не знал бы, что предпринять.
Удивительное дело – интересный и успешный мужчина, практически парижанин, который с легкостью мог очаровать любую приятную даму как манерами, так и разговором, сейчас совершенно не представлял, что бы он мог сделать, останься незнакомка за соседним столиком. А теперь, когда она растворилась среди спешащих по своим делам людей в осеннем утре, перспектив на будущее с ней практически не осталось.
Зацепившись за эту мысль, Жан не без труда вернулся к реальности и более насущным перспективам, например, предстоящей встрече, на которую он, взглянув на часы, ужасно опаздывал. От Буживаля до Парижа не такое уж большое расстояние, но именно это и делает путь сложным, так как многие жители этого городка считают себя столичными жителями, предпочитая работать в Париже, а отдыхать в пригороде. Но, будучи абсолютно не романтичным и не мечтательным человеком, Жан все-таки не утратил надежду добраться в срок. А надежда может творить чудеса, особенно если она работает в согласии с головой и сердцем человека. Чего о Жане сегодня, впрочем, нельзя было сказать.
Опоздав на четверть часа, Жан все-таки попал на вожделенный прием, но, рассказывая о проекте, он был несобран, рассеян, и мысли его постоянно возвращались к тому самому мигу, когда незнакомка подняла на него свои глаза. Хвала небесам, Жану хватило сообразительности сослаться на недомогание, когда он заметил, что встреча практически провалена. Впрочем, вид у него был действительно такой, что ни у кого не возникло сомнений, что человек подхватил вирус.
Не стоит думать, что в мире бизнеса все черствые и бесчувственные. Особенно если это касается потенциальной прибыли. Поэтому Жану дали время на выздоровление и второй шанс.
Всю последующую неделю Жан бродил, точно призрак, по улице Мюрже, надеясь встретить незнакомку, но – тщетно. Буквально в каждой женщине он видел черты той молодой особы, каштановые локоны вызывали в нем настоящий всплеск счастья, надежды, страха.
Он впервые не задумывался о том, что будет делать, если действительно встретит ее. Просто все, что он знал, – это то, что ему необходимо увидеться с ней вновь.
Это было так не похоже на него. Настолько отличалось от его образа жизни, мыслей, самой сути, что перемены эти заметили все окружающие. Впрочем, Жан с успехом продолжал пользоваться уже спасшей его ложью о недомогании, которая более или менее срабатывала и в Буживале, среди его друзей и родных.
