Задание для музы или вместо предисловия
Однажды летом меня вызвали в Москву, на Воробьевы горы: мне нужно было прийти на встречу с десятком людей, которые мечтали стать писателями. В назначенное время я взобралась на крутой холм и оказалась в элегантном парке, где цвели розы и стояли деревянные домики, напоминавшие дачные. Место было новое, но при этом знакомое – когда-то в этих краях бродили те, кого сейчас изучают в школе: Герцен, Белинский и даже Пушкин. Тогда все выглядело по-другому, овраги были дикими, неухоженными; у тех, кто гулял по ним, рождались дерзкие, принципиальные, броские строки. Пытаться написать что-то столь блестящее сегодня – глупо и бесполезно – так думают многие. Но только не я.
Сколько раз я наблюдала за тем, как кто-то, услышав мой голос, хватался за ручку, карандаш, открывал компьютер… Звездолеты устремлялись в неизведанную галактику, жестокие убийцы бродили по ночным переулкам, влюбленные расставались и встречались вновь, вампиры боролись с зомби, а зомби превращались в людей. Вот только многие из этих миров появлялись и умирали, так не успев окрепнуть. Окрыленные моим незримым присутствием, их создатели были готовы писать днями и ночами, но потом отвлекались на мгновение, поднимали голову и видели меня. И это их пугало – настолько сильно, что у них перехватывало дыхание, пальцы дрожали и уже были не в состоянии удержать ручку, прикоснуться к клавиатуре. Они и не подозревали, что видят не мое настоящее лицо, а всего лишь маску. Это была маска страха, самого жуткого и всесильного страха творческих людей – страха критики. Маска с глазами матери, губами учительницы по литературе, носом друга – видного бизнесмена, бровями саркастичного приятеля из Фейсбука – тех, чье мнение почему-то так много значит для людей, что способно убить их творческие мечты наповал.
Тем летом, когда я прилетела на Воробьевы, мне были даны четкие указания свыше: снять все маски. Чтобы молодые писатели, которые будут собираться в этом клубе, верили в себя и ничего не боялись. Задание со звездочкой, короче говоря. Но мне, музе, такие вещи лишь прибавляют сил – ведь я знаю, что ждет тех, кто справиться с ним. Мы станем лучшими друзьями. Я буду приходить в любое время суток и нашептывать слова, которые растрогают, рассмешат, удивят и согреют миллионы людей в разных точках земного шара. Я буду прятаться в шуршащей листве, в пушистых сугробах, в цветущих яблонях, в морском прибое. Я скроюсь за чьим-то робким взглядом, стремительной походкой, страстным жестом. Я появлюсь внезапно и останусь навсегда – только позови.
«Парк Горького. Москва. Любовь» – сказала я участникам Клуба писателей, собравшимся на Воробьевых горах, и каждый услышал в этих словах что-то свое. Кто-то – фантастический рассказ, грустную антиутопию, другой – четверостишье про чувства, третий – реальную историю, облеченную в художественную форму. А я собрала их произведения вместе, чтобы познакомить с ними вас, уважаемый читатель. Я верю, что в мирах, созданных авторами этого сборника, вы найдете то, что близко вам. Желаю вам приятного путешествия!
Елена Васильева-Ефремова,
Ваша персональная муза,
Арт-коуч и руководитель Клуба писателей в Парке Горького
То, что пишет Максим, – это просто фантастика. Именно этот жанр позволяет ему попасть туда, где оказаться нереально, принять участия в событиях, которые никогда не произойдут. Рассказы Максима Егорова, вошедшие в этот сборник, сильно отличаются друг от друга по настроению и содержанию. Они дадут вам повод задуматься: о вреде и пользе современных технологий, о том, насколько «среднестатистический» человек на самом деле нормален, о ценности близких людей и многих других, вроде бы простых, но далеко не однозначных темах.
Не модно нынче любоваться закатами
Теплый солнечный день. Ясное голубое небо – на нем ни облачка.
На Воробьевых горах, как обычно, полно людей. Одни на аэробордах наперегонки петляют между деревьев. Другие недалеко от Зоопарка ездят верхом на диковинных животных: на драконах, на инопланетных существах, лишь отдаленно похожих на лошадей, на древних обитателях Земли, возрожденных посредством генной инженерии. Кто-то плавает в реке, кто-то участвует в спортивных играх, кто-то занимается йогой или рисует пейзажи. А некоторые сидят на лавочках, беседуют и наблюдают, как юркая обезьянка скачет по ветвям и спускается к земле только, чтобы стащить что-то вкусненькое у очередного зеваки.
Я стою у входа на Космодром. Жду Юну, свою подругу. Мы давно вместе – около года.
Подумать только! Она еще ни разу не была на Марсе, хотя ей уже почти шестнадцать лет! Я старше всего на два года, однако, облетел всю солнечную систему, бывал у ближайших звезд, на планетах столь экзотических, что в первые минуты невольно стоял в ступоре и привыкал к тому, что вижу.
Вскоре замечаю свою подругу, которая парит над землей на воздушных коньках. Как всегда восхитительна! Каждая линия на ее лице – идеальный штрих художника-профессионала. Некогда пышные сиреневые волосы она поменяла на ярко-голубое каре, что еще больше подчеркивает ее бирюзовые глаза. А насколько гармонична и притягательна ее фигура! Даже в наш век, когда просто невозможно быть страшным, она приковывала взгляды всех вокруг. В это прекрасное создание просто невозможно не влюбиться!
Она подходит ко мне. Целуемся. Беру ее за руку – и устремляемся к отходящему шаттлу.
Свободных мест мало. Спешим сесть. Спустя пять минут начинают гудеть двигатели. Еще минута – и Земля стремительно отдаляется куда-то вниз: люди становятся маленькими, словно муравьи, деревья и река смешиваются в единый сине-зеленый мазок.
И вот мы в космосе. Земля в иллюминаторе – маленький шарик, который стремительно уменьшается. Полчаса – и мы на Марсе.
Он встречается нас красной поверхностью, поросшей папоротниками и редкими хвойными деревьями, яркими огнями ночного города, а также толпами всевозможных существ, лишь отдаленно напоминающих людей: четверорукие, трехглазые, ползающие, как ящерицы, и скачущие, словно кенгуру.
– Это и есть марсианские Воробьевы горы? – спросила Юна
– Именно! А чуть дальше, за тем холмом, начинается Нескучный сад. А если пройти в другую сторону, минут через десять мы окажемся рядом с Москва-сити.
– Мы словно на уменьшенной копии Земли! – и без чтения мыслей было понятно, что она восхищена увиденным. – Только красной.
– Будто у художника закончился зеленый цвет в палитре, – заканчиваю я вместо Юны. У меня были те же эмоции во время первого посещения планеты.
