Все истории начинаются одинаково: «Жили-были…»
Другое дело, что житье-бытье состоит из разнообразнейших дел, размышлений, разговоров, и так далее, и тому подобное, и современные рассказчики сразу переходят к этим делам, размышлениям и разговорам. Не исключение и Ваш покорный слуга, а посему, как бы ни хотелось начать каким-нибудь необычным образом, придется обратиться к доброй традиции.
Жили-были сны Ивана Владимировича. И вот однажды…
Это был странный сон. Молодость Ивану Владимировичу снилась и раньше, но не так ярко и рельефно. А это был как будто вовсе не сон. Это было переживание пережитого, переживание новое, явное, именно явь, как будто вернулся на тридцать лет назад на какой-то странной машине времени, и она, эта машина, выполнив свою нелегкую работу, устало откатилась куда-то за спину, мигнула на прощание своими индикаторами и затихла. Затихла и осталась в комнате.
А Иван Владимирович шел по свежему снегу, который наяву еще не выпал, под серо-голубым небом мимо привычных домов и деревьев. Привычных? Ну да, вот этот дом с колоннами был во сне… или в молодости? Конечно, он старый, он не изменился с тех пор, когда бежали мимо него в университет на лекции, перебегали дорогу прямо по мостовой, поток машин тогда был слабеньким, и тополь рос на углу, сейчас его уже нет. А во сне был. А нового палаццо коммерции не было. Как и в молодости.
Где же ты спряталась, машина времени? Откликнись зуммером или лязгом металлических сочленений, скажи, ты действительно существуешь? А может, и нет у тебя никаких сочленений, индикаторов, сенсорных экранов, блестящих металлических граней. Может, сон и есть машина времени. Он ведь такой четкий, как свежие следы на снегу. Может, его задача не в том, чтобы тебе силы вернуть, а в том, чтоб показать тебе то, о чем ты и думать забыл, устроить встречу с теми, кто из памяти давно выветрился.
Но уж дудки! В этом сне надо было кого-то спасти. Это уже никакая не машина времени, в молодости все ясно, весело и безопасно. Спасать надо было разве что нерадивых друзей на экзаменах. А здесь… Странно, во сне обычно сам спасаешься, Бог знает от кого, в крайнем случае, наблюдаешь за мельтешением персонажей, и вдруг острое чувство беспокойства, опасности, не для тебя опасности, для кого-то. Для кого?
Иван Владимирович уже давно заметил, что сны странным образом влияют на его жизнь. Вот и сейчас. Казалось бы, выспался и хорошо! Но почему так странно и тревожно? Кого спасать? И надо ли? Из Ивана Владимировича спасатель как из слона муха. В конце концов, сон есть сон, прошелестел и нет его. Пусть сознание или подсознание, кто разберет, само всех спасает, а мы, можно сказать, кино смотрим, очень хорошо сделанное кино, во сне все мы великие режиссеры, операторы, да и артисты тоже. Интересно, доказывают ли сны, что все мы творцы, в разных жанрах, да вот только способности свои наяву используем мало, процентов на пятнадцать, как говорят умные люди. Умные люди много чего говорят! Особо умен тот, кто научился в жизни творить как во сне, нет, разумеется, хуже, чем во сне, но не настолько хуже, как простые смертные. И открытия великие часто во сне делаются, и стихи такие во сне пишутся! Да только не помним мы потом ничего. А ощущения иногда помним. Но толку ли в них, в ощущениях, если их лишь во сне и выразить. Потому и рассказывать сны все равно, что на расстроенном пианино играть, а уж пытаться их домыслить… бесполезная трата времени.
А вот бы научиться сны в явь превращать. Впрочем, нет, не надо. Сны и так каким-то странным образом влияют на жизнь Ивана Владимировича.
Вот и этот сон, не успел закончиться, а уже влияет. А что в нем особенного? Просто молодость, и этот дом, и тополь, и дорога, пустая, теперь уже непривычно пустая. И чувство опасности. Не для себя опасности, для кого-то другого. Как в детской считалке: «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана. Буду резать, буду бить, все равно тебе галить». Кому галить? Кого в тумане зарежут серебристым ножиком? И месяц молодой или старый? Можно будет договориться с ним, или все уже предопределено? И ведь не вернешь сон, не узнаешь больше ничего, а самому не додуматься, сон книга написанная, сброшюрованная и на полку поставленная.
Лучше бы он был машиной времени. Или хотя бы ее водителем. Припарковал ее у изголовья, да и пошел к жене и детям, работа на сегодня закончилась. Ночная смена. Утро настало, можно домой.
Ну, а тебе, дорогой мой Иван Владимирович, позабыть все изыскания, сознательные или подсознательные, и прийти в себя. Ноги в тапки, и в ванную. Воскресенье за окном, а значит, день ты посвящаешь своим друзьям и подопечным, ну, и себе, разумеется. Вот, Виталик сегодня придет, стряслось у него что-то вчера необычное, он посоветоваться хочет, а ты распереживался, кто в опасности, да кого спасать. Человеку, может, конкретный совет нужен, а то и помощь. Тут и без снов проблем хватает.
***
Виталиком Иван Владимирович называет молодого человека двадцати семи лет от роду, неплохого программиста, однако не брезгующего побочным для программиста делом оснащения компьютеров и ноутбуков, так вот, этот молодой человек действительно, накануне, в субботу, попал в странную историю. Вернее, начало истории было положено в пятницу. Виталий как раз возвращался домой от давнишнего, еще со школьных времен, приятеля после оснащения его ноута.
Первая странность возникла сразу, как только Виталий очутился на улице. Когда он вышел из подъезда и начал спускаться к тротуару, двор наискосок пересекал человек, одетый в такой же темно-синий плащ, как у Виталия, на голове этого человека красовалась такая же черная теплая кепка, из-под плаща виднелись такие же черные вельветовые брюки, а ноги, несмотря на осеннюю грязь, были обуты в такие же, не без щегольства, черные остроносые туфли. Сложение этого человека было астеническим, роста он был чуть выше среднего, широкий плащ не мог скрыть изрядной худобы. Виталий тоже худ и достаточно высок.
Сам Виталий, разумеется, ни самого незнакомца, ни его одеяния не заметил, он, скорее всего, спокойно прошел мимо, даже если бы увидел кентавра или Медузу Горгону. Виталий, как всегда, был погружен в свои мысли и не смотрел по сторонам. Но девушка, шествующая по двору, уже миновавшая незнакомца-двойника и идущая к тому же подъезду, из которого вышел Виталий, вдруг резко затормозила, оглянулась назад, и потом посмотрела с тревогой на Виталия. Она нерешительно остановилась и сверлила Виталия настороженным взглядом. Один раз она оглянулась на уходящего незнакомца, и… продолжала стоять на месте. Вот это ее странное поведение Виталий уже заметил, все-таки девушка пристально смотрела именно на него. Он подошел к ней и игривым голосом спросил, что ее так взволновало. Игривость в голосе слегка отдавала мужским началом; девушка выглядела очаровательной, особенно в своем недоумении. Ну, а мужское начало… иногда достаточно побороть сутулость и принять заинтересованный вид.
